В. ШЕНДЕРОВИЧ — Ну вот, а теперь: добрый вечер, мы в прямом эфире — и давайте рискнем и начнем прямо со звонка. Алло, алло. Хорошо начали, с тишины. Минутка тишины. Хорошо, есть еще звонок, да? Алло, говорите.

СЛУШАТЕЛЬ — Здравствуйте, Виктор.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ — Георгий звонит. Вот Вы знаете, недавно партия «Яблоко» подала вроде в суд на вот этих вот… «Наши», или как там они называются, за то, что они там громят посольство эстонское …Ну, вот Вы знаете, есть все-таки более менее серьезные партии … «Яблоко». Ведь эти же «Наши», шестерки эти, шелупонь, просто какие-то мелкие исполнители. Может быть, стоило подать, действительно, в суд на таких вот господ типа Дугина, которые действительно разжигают ненависть так сказать …

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Вопрос понятен. Понимаете, какая штука … Суд — это вещь юридическая, поэтому тут я судить не могу о правомерности подачи того или другого заявления. А судиться с «Нашими» — это действительно довольно забавно. Мы делаем вид, что мы придурки и не понимаем, кто стоит за «Нашими». Мы гоняемся за этой тенью. Разумеется, бороться с «Нашими» — это вещь довольно беспроигрышная, потому что идиотизм «Наших» очевиден, и подающий на них в суд находится в беспроигрышном положении.
Письмо: Алексей, рабочий, спросил, договорятся ли Явлинский, «СПС» и «Другая Россия» о едином кандидате. Тут такой знак, обозначающий улыбку, в Интернете, и почему не договорятся, спрашивает Алексей. Ну, судя по тому, что он сам улыбнулся тут в письме, он понимает, что, видимо, не договорятся. Понимаете, стороны могут договориться, когда у них есть общий интерес. Если он есть, этот интерес… и если этот интерес — возвращение демократии в Россию, а не сохранение собственного политического веса, — то договорятся. Ну, пока общих интересов там, к сожалению, не заметно. Ирина, учащаяся из Мурманска спрашивает: «Есть ли надежда на победу демократических сил в стране в обозримом будущем, или весь смысл в самой борьбе?» Ирина, в некотором смысле, смысл в самой борьбе, потому что никакой победы демократических сил ну, скажем, в норвежско-швейцарском варианте, в России, конечно, не предвидится. Но если напрячься, можно не допустить хотя бы закрепления здесь венесуэльско-белорусского варианта. Мы за это и бьемся, собственно. Олег Зондер, студент из Челябинска, написано в одно слово, то ли псевдоним, то ли фамилия: «Как оппозиция может достучаться до среднестатистического россиянина, если вся информация о «Другой России» блокируется и извращается». Понимаете, среднестатистический россиянин (сотню раз мы об этом говорили) не понимает, что ограничение, извращение информации — это удар по его интересам. Ну, не понимает! Бесланские матери, которые потеряли детей в результате, в каком-то смысле, мощного заслона лжи и безгласности на телеэкранах в те дни, — вот они это, наверно, уже понимают. Вот не хотелось бы такой ценой, конечно … Максим Петров, инженер из Ростова, пишет: «На днях общественность была удивлена очередным спасением мира бэтмэнами из Лубянки. Они «большую восьмерку», видите ли, уберегли от террористов. Ваш комментарий». Ну, Максим, это же у нас не в первый раз, да? Патрушев несколько лет уже ко Дню Победы докладывает о раскрытых терактах. Счет там идет, в общем, на сотни. Там, если я не ошибаюсь, 859, что-то в этом роде, в последний раз было заявлено. А судов было — от силы десяток. Поэтому Патрушев — герой России, а где террористы — непонятно. Видимо, эти потемкинские деревни решено вывести на международный уровень. Давайте еще послушаем звонки. Алло, алло. Слушайте, сегодня какая хорошая тишина. Еще пробуем.

СЛУШАТЕЛЬ — Да, добрый вечер, Виктор.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Да, говорите, говорите.

СЛУШАТЕЛЬ — Александр из Петербурга. Виктор, а вот слабо Вам шутить над холокостом или, например, рассказывать историю коммунистического переворота с геноцидом русского и прочих народов, и кто стоял в основной массе у верхушки коммунистической диктатуры в процентном составе …

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Понятно, понятно. Я понял, понял. Вы не один такой озабоченный, тут вот письма есть про это. Значит, про холокост мне шутить слабо, потому что я нормальный человек. Не потому, что я еврей, а потому что нормальный человек. Как о любом геноциде: армянском ли, русском ли — мне шутить слабо. Пусть это делают другие. Умельцев хватает. Что касается процентного соотношения, которое вас мучит, то, в общем, это, конечно, бред сивой кобылы, потому что были там, мягко говоря, и другие нации. А уж начиная с конца 20-х годов, и уже не говоря о 30-х, 40-х, 50-х и так далее … Уже этого вопроса вообще не было, а лучше как-то сильно не становилось. Может быть, «что-то в консерватории исправить?» Может быть, дело не в евреях, но, раз уж на то пошло, давайте я прочту тут. Товарищи по несчастью звонившего… вот, Карпов из Екатеринбурга, спрашивает: «На «Эхе» все время говорят о победе демократических сил в России. Это что имеется в виду: приход евреев к власти как в 17-м году?» Господин Карпов, Вас, видимо, как и звонившего перед Вами, обманули в школе и потом еще много раз обманывали. В 17-м году, если и случилась победа демократии, то в феврале, очень ненадолго и почти без участия евреев, — а демократический механизм благополучно работает (с евреями и без них) в сотнях государств. Главное, чтобы чекистов во власти не было. Сергей Иванович из Челябинска спрашивает: «Почему евреи разделились?» Слушайте, там на Урале вообще, видимо, это такая насущная проблема. «Почему евреи разделились? — спрашивает Сергей Иванович. — Одни поддерживают нынешнюю власть и прекрасно живут в современной России, другие, как Вы, являются противниками власти и пашут на евреев США, Израиля и ЕЭС». Конец цитаты. Сергей Иванович, евреи США, Израиля и ЕЭС страшно удивятся, узнав, что я на них пашу. Ну ладно, это их проблемы. А разделились евреи по той же причине и тем же способом, которым разделились русские, немцы, чукчи и новозеландцы. Они разделились на отдельных людей, Сергей Иванович. Одни такие, другие — другие. И как говорил Жванецкий, у нас в стране не все евреи, так что давайте соскочим с этой темы. Послушаем еще звонок, если он не про это же. Давайте. Алло, алло.

СЛУШАТЕЛЬ — Здравствуйте … Это Игорь из Петербурга.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Очень приятно.

СЛУШАТЕЛЬ — Скажите пожалуйста, Виктор, что важнее: победа демократии как, например, на Украине, или победа демократов как, например, в Грузии? И есть ли у России в коридоре возможностей хотя бы что-нибудь из перечисленного?

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Понимаете, какая штука, когда мы говорим о победе демократии — это какое-то лингвистическое недоразумение. Тысячу раз говорено: демократия — это механизм. Там, где этот механизм работает долгое время и бесперебойно работает и усовершенствуется, там через какое-то время жизнь заметно улучшается. Смотри жизнь в Европе. Никакой английской или там швейцарской демократии на Украине и в Грузии быть не может. Они из того же совка, что и мы, вышли. Только все-таки идут по пути демократических процедур. В результате демократических процедур у них возникает не Тони Блэр и не Меркель, а возникают, значит, Витя и Юля, условно говоря. Ну, что ж поделать? Но, по крайней мере, сами эти процедуры обеспечивают преемственность власти и конкуренцию, которая несколько уменьшает возможности крови, насилия. Вот и все. А насчет демократии … То же самое про Грузию можно сказать. Неоткуда там взяться, собственно говоря, Вацлаву Гавелу, да? Они такие же как мы, только еще темперамент посильней. Давайте еще звоночек, давайте. Алло, алло.

СЛУШАТЕЛЬ — Алло.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Да, говорите.

СЛУШАТЕЛЬ — А какой вопрос задавать?

В. ШЕНДЕРОВИЧ — (Смех) Ну, я Вам не могу подсказать.

СЛУШАТЕЛЬ — Тогда скажите, пожалуйста, какой дефицит бюджета в США?

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Это, знаете, не ко мне. Я рад, что я произвожу впечатление интеллектуального человека, но не до такой степени. Немножко писем еще. Вот давайте о гадости, все-таки обещал гадости озвучивать. Ну, такие, смысловые гадости. Вот Юров из Брянска пишет: «А Вы способны что-то новое выдать? Не возможно одно и то же слушать про диктатуру Путина и отсутствие свободы слова! Или Ваши спонсоры требуют долдонить только об этом?» Господин Юров, специально для Вас сообщаю новое (ну, по крайней мере, для Вас): «невозможно» пишется слитно, а не раздельно. Вот это новое, а все остальное, нужно говорить, нужно говорить до тех пор, пока это не будет понято. Если я это плохо объясняю, — ну, буду подбирать слова получше. А вот господин … господа Глебов и Демидов дружно интересуются — из разных краев, дружно интересуются одним и тем же: не застревает ли у меня кусок в горле? «Вы отлично устроились, — пишет Демидов, — на государственные деньги гадите на страну да еще кричите о свободе слова». Я Вам открою страшную тайну, господин Демидов: я не получаю заработной платы на радио «Эхо Москвы», понимаете? Не получаю. То есть по Вашей терминологии, гажу совершенно бесплатно, причем, заметьте, не на страну, а на администрацию. Причем, заметьте, не гажу, а публично возвращаю ей ею же наваленное за неделю дерьмо. А если Вы, господин Демидов, не видите разницы между группой нефтяных чекистов и Россией, то Вам — к офтальмологу. А вот тут еще бдительный Анатолий интересуется, почему я работаю на радио «Свобода», которое финансируется США, и спрашивает, на чьей стороне буду воевать, если завтра война. Всей этой группе корреспондентов ответила на сайте воспитатель детсада Ирина из Москвы. Она рекомендовала мне для общения с этими корреспондентами фразу из старого советского фильма, где мальчик спрашивает: «Дядя Петя, ты — дурак?» Спасибо, Ирина, сам я стесняюсь, а вот процитировать Вас — с удовольствием! Фильм, Ирина, называется «Сережа», по-моему. Кажется, это один из первых фильмов Георгия Данелия, не уверен, но, кажется, именно так. У нас звонок давайте послушаем. Алло.

СЛУШАТЕЛЬ — Алло.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Да-да.

СЛУШАТЕЛЬ — Добрый вечер, Виктор.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ — Меня зовут Кирилл, я звоню из Москвы. Вообще, мне очень понравилось Ваше сегодняшнее начало. Да, я просто представляю Рамзана Кадырова на коленях перед Путиным — зрелище необыкновенно пикантное. А вообще, у меня вопрос: скажите, как Вы думаете, что случилось с Егором Гайдаром? Он приходил тут в эфир к Евгении Альбац. Он производил впечатление человека под воздействием седативных препаратов и, вообще, крайне неадекватного. Такое чувство …

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Вы знаете что, я не слышал этого эфира. Видел уже много писем в Интернете про этот эфир, но я сам его не слышал и комментировать это не могу. Прочитаю, послушаю. Конечно, это… это надо знать, по крайней мере. Еще звонок. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА — Виктор Анатольевич, да? Ой, здравствуйте, Вас Ростов беспокоит на Дону.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Да, беспокойте меня.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА — Я одна из немногих уцелевших на свободе сторонников «Другой России». Вы в курсе, у нас тут марш намечался?

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Угу.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА — Дело в том, что заявителей уже всех задержали, обоих вернее, марш был заявлен 19-го числа на 30 июня во время посещения нашего города Президентом всея РФ. Вот, и сейчас уже задержаны оба заявителя, причем администрация даже не соизволила дать ответ. Вот, задержаны человек 15, не меньше. Сидят все на Семашко 1, ростовские. Все за мат, абсолютно никакой фантазии у органов нету.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Понятно. Спасибо. Вот Вы знаете какая штука, в принципе, к вопросу о свободе слова. Вот тут было много писем о том, что у нас же свобода слова …ну, что ж Вы тут вопите о свободе слова? Вот такого рода информация о задержании организаторов оппозиционных акций по надуманным обвинениям или вообще без них, как это было сделано, скажем, в Москве и в Самаре: просто задержали и все, без объяснений… Вот, извините за выражение, в нормальной стране это становится поводом для немедленного информационного скандала на всех телекомпаниях, на всем радио, не в Интернете и не одной строчкой на «Эхе Москвы» и на радио «Свобода», а по полной программе, по всему периметру. И в связи с существованием политической конкуренции это становится очень важным. Мгновенно это становится темой дня и заканчивается очень плохо для тех ментов, которые это делают, для той власти, которая за этим стоит. Это к вопросу о свободе слова. Возможность рассказать об этом по «Эху Москвы», уважаемые корреспонденты, — это еще не свобода слова. Еще звонок, пожалуйста. Алло.

СЛУШАТЕЛЬ — Алло, здравствуйте. Владислав меня зовут.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Да, да, говорите.

СЛУШАТЕЛЬ — У меня, во-первых, одно слово по поводу потемкинской деревни, расшифровать хочу, что это такое, вы, мне кажется, не знаете.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Ну, расшифруйте.

СЛУШАТЕЛЬ — Вы знаете, вот когда приезжал сюда император Австрии Иосиф второй, и они ехали в Крым, Потемкин специально строил деревни показать для того австрийцам, что этот край заселяется. Понимаете, это показано было австрийцам, понимаете? Что, край не пустой, это во-первых…

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Да.

СЛУШАТЕЛЬ — А вот по поводу Украины Вы сказали. Скажите, пожалуйста, вот Вы говорите: там демократия. А как же так, вот Ющенко прировнял бендеровцев, эсэсовцев, которые убивали людей, мирных граждан, к ветеранам Великой Отечественной войны. Это и есть демократия по-вашему?

В. ШЕНДЕРОВИЧ — По-моему, это и есть демократия, потому что это — Президент, избранный народом. И выражает некоторое мнение, которое имеет, по крайней мере, хождение среди народа Украины. Стало быть, это — демократия. То, что демократия может быть не просто несовершенной, а плохой вплоть до чудовищной, это не новость. У нас еще и Гитлер был при демократии. Мало ли что может говориться при этом! Я не вхожу даже в подробности самой проблемы, я просто констатирую, что это, разумеется, демократия. Демократия состоит не в том, что Ющенко говорит, то, что нам нравится или то, что нам не нравится. А в том, что он уйдет в то время, когда это предусмотрено Конституцией, то, что он не имеет возможности узурпировать власть, в том, что там есть разделение властей, то, что он вынужден считаться с существованием оппозиции и так далее. В этом и есть, собственно говоря, демократия. Ни в чем другом. Перед тем, как дать новый звонок, вернусь к теме, значит, херсонской, — я готов озвучить свой вклад в литературоведение. Дело в том, что я обнаружил и подумал: странно, что никто не обращал, может быть, внимания — или обращал, тогда скажите мне об этом… Павел Иванович Чичиков был херсонский помещик. Я думаю, что Гоголь не случайно, упомянул именно Херсон, ибо именно там были эти самые потемкинские деревни. Либо это не случайно, либо это какое-то поразительное совпадение… Да, у нас звонок. Пожалуйста, Вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА — Добрый вечер.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА — Наконец-то я к Вам дозвонилась. Я очень люблю Вас и преклоняюсь перед Вашим творчеством…

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Ой, спасибо большое…

СЛУШАТЕЛЬНИЦА — Да, Вашими программами… Меня зовут Лена Чиркова. Я хочу сказать, что мой муж с Вами общался еще в клубе «Кардиограмма» в свое время.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — О, да, да. Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА — И я вот хочу задать вопрос. Вам не кажется ли, что, до тех пор пока в нашей стране не начнут бороться активно с гомофобией и ксенофобией и не трогать секс-меньшинства, до тех пор, наверное не будет демократии? Спасибо.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Вы знаете, ну, не мной замечено, что все тоталитарные… большинство тоталитарных режимов очень, по крайней мере, из тех, которые мы помним (тут уж фиг забудешь) — в ХХ веке разминались именно на гомосексуалистах. Это самый очевидный предмет для размятия мускулов. В этом смысле — помимо того, что это нарушение прав отдельных людей, и чудовищное нарушение их прав, — помимо всего прочего, это просто очень дурная примета, вот в чем дело. Еще звонок, пожалуйста. Алло, алло.

СЛУШАТЕЛЬ — Алло.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Да-да-да-да.

СЛУШАТЕЛЬ — Здравствуйте, меня зовут Петр, город Москва. Я бы вот хотел у Вас узнать, как Вы относитесь, вот, к движению «Наши», и что вообще вот в ближайшие два года ихние акции к чему вообще приведут?

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Ну, к движению «Наши» я, слава богу, не отношусь… К чему приведут их движения, мы уже говорили об этом в сегодняшней программе. Нет никакого… это галлюцинация, нет никаких «Наших». Это не политическая сила. Это группа нанятой молодежи — есть, конечно, активисты, есть какие-то такие идеологические хунвейбины, просто которым, ну, это… нужно куда-то девать энергию, а ни на что другое, видимо, интеллекта не хватает. Ну, по большей части это, именно, люди нанятые. И поэтому, как только кончится финансирование, как только изменится политическая ситуация, разумеется, они разбегутся и никаких «Наших» не будет. Поэтому давайте не будем говорить о «Наших». Это вообще не тема для разговора, как мне кажется. Давайте еще звонок. Алло.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА — Алло.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Говорите, говорите, Вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА — Здравствуйте! Меня зовут Катерина.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Да, Катерина, говорите!

СЛУШАТЕЛЬНИЦА — У меня очень маленький вопросик.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Давайте!

СЛУШАТЕЛЬНИЦА — Будьте любезны, скажите мне, пожалуйста, на радио «Свобода» в какой Вы теме выступаете, в какое время. Я никак не поймаю.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Катерина, я на радио «Свобода» по воскресеньям, с шести до семи, в прямом эфире, программа называется «Все свободны». Там я разговариваю с приглашенными людьми, люди замечательные. Чаще всего это не имеет отношения к политике. Это музыканты, писатели, журналисты. Можно туда также позвонить и написать. Вот такой свободный разговор в свободном эфире — с шести до семи на радио «Свобода». Приятно на радио «Эхо Москвы» рекламировать радио «Свобода». Впрочем, я очень часто в эфире «Свободы» отвечаю на вопросы про «Эхо Москвы». Ну, раз уж какие-то такой дружественный был звонок, — пара ответов на дружественные письма. Владимир Титов спрашивает, где купить книжку «Недодумец». Он пишет, что не могли купить его друзья, бывшие в Москве проездом. Это для меня хорошая весть, — значит, тираж очередной разошелся, я дам об этом сигнальчик в издательство «Захаров», будут допечатывать. Спрашивают несколько человек, куда исчезла передача на «RTVi» по воскресеньям и временно ли это. Значит, она исчезла потому, что с сентября будет запущен новый проект на телекомпании «RTVi». Рассказывать про него не хочется… не хочется сглазить. Марина, студентка спрашивает, с чем связано изменение формата передачи «Плавленый сырок»? — вот с этим, собственно, и связано. С тем, что я готовлю новую программу на «RTVi», мне нужно немножко свободного времени и свободных мозгов. А разговаривать, как Вы понимаете, несколько легче, чем писать. У нас есть звонок, Вы в эфире, говорите.

СЛУШАТЕЛЬ — Алло. Добрый вечер.

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ — Я из Москвы, меня зовут Сергей. Я хотел просто сказать, что вот, Вы наверняка ведь понимаете, что слишком откровенно Ваши передачи работают вот на рассыпание государства. То есть Вы бросаете вызов именно любым инициативам администрации, которые направлены на собирание государства, на укрепление, на какую-то попытку воспрепятствовать вот этим энергиям хаоса. Вы тут же подвергаете это осмеянию. Я хочу сказать, что Ваши ерничанья являются тягчайшими преступлениями …

В. ШЕНДЕРОВИЧ — Ваше мнение понятно, спасибо большое. Оценку преступлениям дадите в суде, а мнение понятно. Нет, я не считаю, что я рассыпаю государство. Понимаете… Давайте разделять интересы… давайте разделять интересы государства и интересы народа, они иногда расходятся довольно кардинально. Если под государством, мы уже об этом говорили, мы имеем в виду тех людей, которые сегодня управляют этим государством, имеют возможности повышать коррупцию на уровень, имеют возможности совершать совершенно уголовные действия безнаказанно, — если эти люди от имени государства действуют, то, стало быть, борясь с ними, я борюсь с этим государством. Вовсе не с государством Российская Федерация, за Конституцию которого я голосовал, которая меня устраивает, которое объявлено демократическим… Нет, я не считаю, что я работаю на рассыпание этого государства. Не вполне корректное, может быть, сравнение, но я не думаю, что те люди, которые борются сегодня с Лукашенко, или те люди, которые боролись с Туркмен-баши и с другими лидерами того же рода, — не думаю, что они рассыпают эти государства. Они возвращают государству некоторое демократическое наполнение, осмысленность. Государство, как механизм для обеспечения интересов народа. Ну, хоть в какой-то степени. По крайней мере, чтобы интересы государства и интересы народа не шли строго в противоположном направлении… Ну, и напоследок, как всегда — виньеточка!