Публицистика

Имя собственное

Писатель Михаил Успенский умер 13 декабря на 65-м году жизни.

В фейсбуке есть запись его последнего выступления — в родном Красноярске, на антивоенном Марше мира. Если вам интересно, почему мы сегодня там, где мы есть, вы должны посмотреть эту пленку. Смотреть ее недолго — пару минут, но для просмотра этой пары минут вам придется набраться мужества…

Писатель Успенский — грузный немолодой человек в старомодной шляпе — стоит на самодельной трибунке, опершись на палку, и говорит, обращаясь к землякам. Земляков, чтобы послушать его, собралось в городе-миллионнике совсем немного, и активнее других ведет себя группа молодежи, очевидно нанятой для того, чтобы сорвать этот митинг.

Они громко улюлюкают и оскорбляют Михаила Глебовича Успенского, годящегося им в отцы — годящегося, впрочем, только по возрасту, ибо на лицах этих ребяток большими буквами написано, что их человеческое становление обошлось без писателей вообще.

И вот Успенский говорит. Говорит, безошибочно подбирая слова, говорит, преодолевая улюлюканье:

— На каждой свадьбе должно оставаться хотя бы двое-трое трезвых…

Но его не слышат. Свадьба — наша патриотическая свадьба, начавшаяся давно и пошедшая вразнос с сочинской Олимпиады — давно перепилась, и услышать Успенского, в сущности, уже некому…

Я смотрел эту невыносимую пленку и в сотый раз в раздражении думал: почему, например, Михаил Успенский — это только и всего лишь Михаил Успенский, а вот эти улюлюкающие гопники — именно они! — непременно «народ»?

Почему не наоборот, например?

И вдруг — понял. И готов поделиться своим соображением.

Только вы не бейте меня сразу, ладно?

Они — «народ», потому что у них нет имени, вот и все.

Было бы имя, было бы о чем говорить. Но его нет. Они никто, и звать их никак. И именно поэтому — за неимением других дефиниций! — они называются «народом».

Если вдуматься, это имя столь же торжественно, сколь унизительно. И очень, очень опасно. Ибо именно им, этим великим и пустым именем, века напролет, «на всех широтах» затаптывают в грязь — людей.

Тех, у которых есть — просто имя.

Михаил Успенский, например.

Со смертью этого человека пресловутый российский «народ» стал еще хуже, и будущее его стало еще безнадежнее — тем безнадежнее, что он, в сущности, и не заметил потери…