Публицистика

Жизнь после банановой корки

Вот ведь, сколько раз это было сказано в прошлые годы битыми словами — и про банановую корку, на которой однажды навернется Путин, и про то, что совершенно невозможно угадать заранее, как она будет выглядеть…

Выглядит она в итоге весьма поучительным и, уж простите, национальным образом: не провал тонкого коварства, а торжество мрачного идиотизма выбрала история для этого сюжетного хода.

Путин — азартный игрок и прирожденный провокатор — полагал, что контролирует ситуацию, но не предусмотрел эффекта «обезьяны с гранатой». Да и кто мог такое предусмотреть? Это сильным, по традиции, задним умом понимаешь теперь как дважды два: иначе в принципе и быть не могло, однажды что-то такое должно было произойти…

Но за минуту до — не хватит фантазии.

Гибель малазийского «Боинга» — это, конечно, очень русское Локерби: не хотели… само так вышло… А впрочем, не хер тут летать, война идет, б…, как сформулировал по горячим следам один из героев эпизода.

Что теперь?

Что не рассосется — Путин уже, кажется, понял.

Отступить — значит публично подписать капитуляцию перед Западом и стать проклинаемым лузером внутри: он сам разогрел до бульканья всех этих ветеранов Приднестровья и колумнистов газеты «Завтра», сам сделал люмпенов элитой, выпустил в геополитику и сделал мейнстримом. Теперь с этими персонажами приходится считаться всерьез.

По всем остальным направлениям, кроме имперско-риторического, он проиграл вчистую, и война за Русь-матушку против мирового супостата — единственное, что может на какое-то время оставить его на коне, отвлечь публику от инфляционного штопора.

Но эта же война — вкупе с нарастающими санкциями и прессингом Запада — может вообще обрушить экономику и ускорить момент социального бунта. А тут еще ЮКОС постучался в окошко костяной рукой. Платить — унижение и разорение, не платить — себе дороже…

Бедный, бедный Путин, голимая карикатура с обложки западного журнала. Ему теперь не остается ничего, кроме попытки пройти между струйками.

В принципе пару раз он это уже проделывал — но так сильно еще не поливали...