Публицистика

Тело и пейзаж

Бомжик Женя в модели социально ориентированного государства

Это было летом, летом…

— Там у вас полуголый мужчина в дверях лежит, вы в курсе? — поинтересовался я у тетушки в форме служительницы метрополитена, сидевшей у турникетов при входе на станцию «Кузнецкий мост».

Признаться, я рассчитывал на удивление, но просчитался.

— А это Женя, бомжик наш, — пояснила тетушка.

— Живет тут?

— Да. Но он вообще-то обычно в штанишках. Что, уже в трусиках?

— Да практически, — говорю.

— Снял штанишки, значит. Жарко.

Тетушка с опаской заглянула мне в глаза и пообещала:

— Ну, я милиции скажу…

Я живо заинтересовался ее прогнозом на развитие сюжета.

— Отлично! — говорю. — И что милиция?

Тетушка посмотрела на меня с плохо скрываемой неприязнью.

Неприязнью, впрочем, легко объяснимой, ибо человек, готовый на территории России будить это лихо, представителей закона, либо идиот, либо иностранец. В России идет вперевалочку жизнь, уж какая есть, и она, конечно, так себе, но по всякому лучше представителей закона…

— Извините, — сказал я и отправился восвояси на Кузнецкий Мост, где вечных французов давно вытеснили итальянские бутики и рестораны…

Вот вам, собственно, и вся модель нашего социально ориентированного государства.

Бомжик Женя живет в дверях метро «Кузнецкий Мост». Зимой и осенью он укрывается чем-то из коллекций прошлых сезонов (из ближайшего мусорного контейнера), летом живет голенький, потому что жарко. Ест нерегулярно, но пьет во все времена года, обходясь при этом без сомелье.

Когда, не меняя диспозиции (поперек дверей), он в забытьи снимает уже и штанишки, какой-нибудь недорезанный неврастеник вроде меня начинает протестовать. И работница метрополитена, неприятно удивленная такой ранимостью, зовет милицию.

— И что же милиция? — как было спрошено выше. — Моет его? Одевает в чистое? Узнает фамилию, имя, прописку и обстоятельства исчезновения квартиры? Везет в приют?

— Ага. Скажите еще: в Третьяковскую галерею.

Увы. Если бомжик Женя ведет себя тихо, его, подержав в «обезьяннике», выпускают обратно в человеческую жизнь (ту самую, где до конца своей недолгой жизни он будет лежать на асфальте у входа в метро). Если он ведет себя плохо, его в «обезьяннике» лечат подручными ментовскими средствами — и со следами лечения на лице и теле выпускают туда же, в вышеозначенную саванну третьего десятилетия российской демократии.

И ведь не сказать, чтобы в России совсем не было государства.

Милиция как минимум есть. Недавно ее переименовали в полицию, потратив на это херову тучу денег. В двухстах метрах от лежачего бомжика Жени имеется здание Федеральной службы безопасности России, в прошлом КГБ СССР, и в одной дверной ручке этого заведения содержится больше финансирования и державной заботы, чем бомжик Женя видел со школьной скамьи.

Вокруг него идет интересная в целом жизнь, наполненная Спартакиадами, Олимпиадами, чемпионатами мира, звуками гимна и распила инноваций.

В километре от него имеется Кремль, в котором работает и собирается работать пожизненно теневой лидер списка «Форбс». На улучшение внешнеполитического имиджа страны, которой руководит этот удивительный человек (и посреди которой лежит без штанишек бомжик Женя), выделено недавно из бюджета 9 500 000 000 рублей.

Вы пока посчитайте нолики, а я выпью за Россию.

Валерьянки.