Публицистика

Вокруг чужого майдана

Виктор Шендерович на страницах «Газеты» выступил с изложением причин, по которым он поддерживает «оранжевую революцию» на Украине («Не отвлекаясь на фамилию кандидата», № …) Максим Кононенко в ответ предостерег коллегу от эйфории и увлечения революцией («Оранжевый флэш-моб», №228). Тема оказалась настолько интересной, что редакция решила продолжить разговор.

Приятно оппонировать приличному человеку: ничто не отвлекает от сути вопроса.

Мой коллега Максим Кононенко, оценивая происходящее на майдане и вокруг него, высказал несколько тезисов, которые стоят того, чтобы возле них притормозить — и рассмотреть подробнее.

Итак, тезис первый: от перемены процентов (по сравнению с теми, что были получены в результате фальсификации выборов) суть произошедшего не меняется. Ну, не 46% на 49%, а наоборот… «Что, от этого выбор народа стал более очевиден? — интересуется Максим и сам отвечает. — Мне — нет». Констатируя: так или иначе разделившись при голосовании почти пополам, общество в любом случае расколото. Предсказывая: приход к власти любого из кандидатов «приведет только к усилению этого раскола».

Не факт.

Буша и Керри, например, разделило, по видимому, гораздо меньше процентов, чем Ющенко и Януковича — я уж не говорю об истории, случившей у того же Буша с Гором — там счет шел на голоса. На Украине же можно говорить о разрыве почти в 8% — в пользу кандидата от оппозиции (я опираюсь на данные национального экзит-пула; математическая погрешность — 2%).

Сколько процентов разрыва кажется необходимым моему коллеге, чтобы не бояться признания результатов голосования — в свете последующего раскола?

И, кстати: расколото ли американское общество? Может быть. Но не настолько, чтобы позволить безнаказанно фальсифицировать хоть долю процента кому бы то ни было. Есть правила игры; победитель определен по этим правилам, проигравший его поздравил — и свободен на четыре года. Это и есть демократия.

Не вся, разумеется: большая часть демократии начинается как раз после выборов, и заключается в тотальном контроле общества над любым из победителей (в случае США). А не в контроле победителя над обществом (этот случай случился у нас с вами на Родине).

Долгое время аналогичный контроль довлел и над Украиной. Но, видимо, последние подвиги тамошней власти — наглое деление страны «по понятиям» с соседней сверхдержавой, упомянутое мною «туркменское телевидение» и упомянутые Максимом полтора миллиона фальсифицированных голосов — Украина, в отличие от России, переварить не смогла, и сотни тысяч киевлян вышли на площадь.

Там, на площади, их ждал второй тезис Максима Кононенко: «Народы сами на майдан не выходят. Народы на майданы выводят. Всегда. Исключений не бывает».

Это правда, но только отчасти.

Знаете ли, Максим, евреев из Египта тоже кто-то выводил, — но как вы думаете, почему они за этим кем-то пошли? По вашей логике, дело исключительно в пиаровских талантах Моисея. У меня другая версия. Я полагаю, что евреев очень сильно достал фараон. А Моисей, разумеется, был чрезвычайно талантливый человек, имевший, задолго до Ющенко, свои далеко идущие политические планы. Он ситуацию использовал — можно сказать, действуя по поручению некой закулисы, имя которой ортодоксальные евреи до сих пор предпочитают не произносить вслух…

Значит ли все это (закулиса и организационные таланты Моисея), что евреям следовало оставаться с фараоном? При всей симпатии к Египту — не уверен.

Приведенный моим коллегой пример с Белым домом времен августовского путча тоже подтверждает, пожалуй, мою, а не его правоту: спору нет, на плодах любой революции в первую очередь наживаются негодяи (этот классический постулат Россия подтвердила классически), но трое погибших в те дни — вспомним их, Максим! — не были, согласитесь, ни «зеваками», ни «идейными антикоммунистами»… Просто они не хотели быть быдлом.

Кстати, коллега, лично вы — неужели хотели бы прожить свою жизнь при Янаеве-Стародубцеве-Язове-Крючкове? Вопрос, уверен, риторический.

«Мне не нужна революция», — пишете Вы. Мне, уверяю Вас, тоже. Я тоже за эволюционный путь развития! Но вот незадача: революции происходят не от чьей-то прихоти или удачно проведенных флэш-мобов, а как результат, пардон, исторического развития.

Потому что, как писал драматург А.Н.Островский, «гиря до полу дошла».

Крови, конечно, не хочется и, по щучьему велению, желательно было бы сделать так, чтобы ГКЧП самостоятельно устыдился своей лжи — и, извинившись перед Горбачевым, ушел ввосьмером в монастырь, замаливать грехи. А Мария Антуанетта не говорила голодному народу «пускай едят пирожные». А Кучма с Януковичем не крышевали Центризбирком. Тогда бы не было никаких революций, а было бы одно нравственное самосовершенствование человека, мать Тереза в конкуренции с папой Римским…

Если вы знаете, где обитает эта щука, Максим, давайте поедем и поищем ее вместе.

А до тех пор предлагаю констатировать, что единственный путь, которым можно выйти из политической и, как следствие, бытовой азиатчины — это давление на власть, давление всеми демократическими способами, включая, кстати, демонстрации. Причем чем циничнее власть, тем жестче должно быть встречное давление общества. И чем оно будет жестче и последовательнее, тем меньше вероятность крови, вот ведь в чем парадокс!

Смотрите: англичане давят свой абсолютизм уже десять веков — парламентом, свободными СМИ, судебной независимостью, культурой демонстраций — и после Кромвеля, кажись, больших кровопусканий у них не было. И власть у них ведет себя все приличнее и приличнее. А у нас то понос, то золотуха, а чаще всего одно за другим, потому что распоясавшийся абсолютизм прямой дорогой приводит к пугачевщине.

Но довольно исторических экскурсов — вернемся на Украину. Там (тьфу-тьфу-тьфу) крови нет, а есть — организованное (и слава богу, что организованное) давление на власть, проворовавшуюся и попавшуюся на этом воровстве.

Насчет первой кровавой жертвы «оранжевой революции» — председателя правления украинского кредитного банка — Вы, Максим, как мне кажется, погорячились. Полагаю, у этого человека были для самоубийства причины поматериальнее, чем оранжевая дискотека под окнами. Банкиры не кончают с собой из-за флэш-мобов.

А вот в чем Вы правы: кризисы, потрясения и разочарования у «оранжевой революции» будут, и очень скоро. Это, увы, совершенно неизбежно (социально-экономический пейзаж располагает)… Вопрос только в том, как изо всех этих коллизий будет выходить народ во главе со своим президентом. Мировая практика показывает, что с президентом, избранным честно, без спец-арифметики и туркменско-российского телевидения, шансов у народа значительно больше.

На этом месте меня подстерегает Ваш самый поразительный тезис, Максим: «Это не народ выбрал Ющенко, — пишете Вы. — Это Ющенко выбрал народ в качестве самого эффективного инструмента прихода к власти».

Да уж… Каких только инструментов не было у политиков, шедших к власти! Ричард Третий душил в Тауэре детей, Александр Павлович кончал папу, Павла Петровича, Владимир Ильич вырезал российский народ сословиями; один наш с вами знакомый андроид не побрезговал второй чеченской…

А Ющенко вывел на майдан сотни тысяч людей в оранжевом.

Скажите спасибо, да?

Закончу, однако, снова на ноте согласия с коллегой. Зазор между чаяниями сотен тысяч людей и планами тех, кого они сегодня приводят к власти в Киеве — вещь, действительно, очевидная. Она очевидна всюду и всегда; в украинском случае тоже. Совместное питание-братание на майдане скоро закончится; табачок будет врозь. Очень скоро вопросов к паре Ющенко-Тимошенко у украинского народа наберется, не сомневаюсь, выше крыши.

Надеюсь, украинский народ найдет случай их задать — и настоять на ответе. Но сегодня он выбрал именно этих людей, и есть целых четыре года, чтобы подыскать себе кого-нибудь, скажем так, еще лучше. Это и есть демократия.

Не наша, спец-управляемая, а обычная такая, каких пруд пруди, демократия…