Публицистика

Отличный повод для чтения морали

Андрей Максимов — хороший человек и мой добрый знакомый. Тем неприятнее обнаруживать подлог и двусмысленность в его тексте.

«Как я понял, это (гибель человека — В.Ш.) никого особо не взволновало — митинг продолжился», — написал Андрей Маркович в своем блоге, описывая трагическую коллизию шестого мая при подготовке митинга на Болотной.

Неправда.

Митинг, разумеется, не продолжился, он начался — на другой сцене и спустя несколько часов после трагической гибели Максима Мелкова.

Начался — с минуты молчания в его память.

Андрей Максимов полагает, что эта минута молчания — лицемерие? Что гибель молодого человека «никого особо не взволновала»? Что организаторы, принявшие тяжелое и, разумеется, чрезвычайно уязвимое для моралистов решение не отменять митинг (и десятки тысяч людей, принявшие самостоятельное решение на этот митинг прийти, несмотря на произошедшее), — люди, глухие к вопросам морали?

Ну-ну.

Я мог бы порадовать Андрея Максимова длинным поименным списком этих нравственно глухих людей, в адрес которых он произнес свое нравоучение (в алфавитном диапазоне от Лии Ахеджаковой до Евгения Ясина), но, думаю, в этом нет особой необходимости.

Отслеженная Андреем Максимовым причинно-следственная связь («не было бы митинга — остался бы жив») выдает в писателе мыслителя. Если человек попал под трамвай, идя в булочную, — надо закрывать булочную? Добиваться раскаяния от пекаря?

Погиб Мелков, увы, типовым российским образом — от чьего-то разгильдяйства, несоблюдения правил техники безопасности… Он мог погибнуть на соседней стройке, но — такая удача для моралистов — сделал это, монтируя сцену для оппозиционного митинга…

Трагедию, как и следовало ожидать, тут же превратили в пошлость. «Фейсбук» захлебнулся от постов про дурное знамение и необходимость все отменить и просто «прийти и помолчать»…

Были, разумеется, и отказы прийти на митинг, обоснованные «внутренним слухом» (см. пост Марины Королевой, там же, в «Фейсбуке») — единственно верное обоснование! Вопросы морали — всегда вопросы внутреннего слуха, и только…

Вопросы морали — не установка «Град»: не надо ими бить по площадям!

Многие, как и Королева, не пошли на Болотную после гибели Максима Мелкова — и правильно сделали, что не пошли, раз претит. Это, повторяю, личный выбор. А вот моральный суд над пришедшими на митинг — другое дело и совсем другой жанр!

Да, смерть человека, действительно, не является в России чем-то чрезвычайным – по этому пункту спора с Андреем Максимовым не получится. Жизнь здесь всегда стоила копейку — только эту цену всегда назначало государство, а не Ахеджакова с Ясиным!

И взгляд на цену жизни, вопреки меланхоличному рассуждению Максимова, очень даже зависит от политических воззрений! Точнее говоря: он их и определяет.

Но автор не желает видеть различий между сторонами, и весь пафос его реплики сводится, в сущности, к печально-примиряющему выводу о том, что все мы тут одним миром мазаны — власть, оппозиция… Очень, кстати, популярная интонация, позволяющая пребывать в мире с собой посреди всего этого.

Но уж фигушки.

Фигули на рогуле!

На Болотной, конечно, собираются люди разные, и даже очень разные, но уж с этими они не мазаны одним миром (если это вообще миро). Как минимум «люди Болотной» не развязывали войн ради прихода к власти и не убивали в тюрьме тех, кто мешает им воровать.

И если уж Максимов завел речь о приличествующем поведении в минуты скорби, то самое время напомнить ему бодрое телевизионное веселье в дни массовых смертоубийств, ноу-хау российской власти!

Включая, замечу, теле-веселье во время смертоубийств, самой этой властью и организованных.

Что там рабочий, погибший на стройке, — не прерывая балагана, танцуя и шутя, Россия пережила взрывы самолетов и поездов, Беслан и «Норд-Ост»! В первые дни после наводнения в Крымске, когда уже было известно, что счет погибших идет на сотни, никто не удосужился переверстать программу телепередач — и родной для Максимова телеканал «Россия» гнал в эфир «Смехопанораму» с «Комнатой смеха»…

И я не припомню, чтобы Андрей Максимов прилюдно расчехлял свои запасы морали по этому поводу.

Справедливые обще-гуманитарные рассуждения о пренебрежении к человеческой жизни в России он приберег для организаторов оппозиционного митинга на Болотной.

«Что печально». (с)