Публицистика

Квартира за углом

О новой русской эмиграции

Вдруг подул резкий ветер, и хотя Париж не Москва, а плюс семь с дождем – не минус двадцать с обледенением, мы зашли в первую попавшуюся лавочку на Сан-Мишель и прикупили мне шапчонку, прикрыть лысину.

– Русские, – опознал язык хозяин лавочки.

– Русские, – признались мы.

– Откуда?

– Из Москвы.

Он удивился. У меня, говорит, часто покупают русские, но все они живут здесь.

О да.

За неполную неделю в Париже я получил довольно объемное представление о диапазоне русской эмиграции: от Оскара Рабина и Анатолия Гладилина на своих литературных вечерах и легендарной Натальи Горбаневской в небольшой, совершенно московской «однушке» у дальней станции метро, – до беглого понтового жулья, не поделившего в девяностых отечественную металлургию с другими убийцами (этот тип приперся на вечеринку из особняка в шестнадцатом аррондисмане; ну да жителя Москвы ни ворьем, ни понтами не удивить).

Но это – прекрасно-ужасные крайности, а среднестатистический момент состоял в том, что почти каждый день я случайно встречал на парижских улицах своих московских знакомцев. И совсем не в туристическом качестве…

– Что ты тут делаешь? – изумилась, увидев меня, N., известная в прошлом хозяйка московского клуба.

– Я-то гуляю по Маре, - отвечаю не без вызова, - а вот ты что делаешь в этих еврейских местах?

Пожимает плечами:

– У меня тут квартира за углом.

Не у нее одной. У того идут в школу дети – в парижскую школу, разумеется… этот приехал по контракту, да и остался… у третьего здесь уже подрастают внуки… у четвертой в призывной возраст входит сын, и она почему-то ну вот совершенно не склонна делиться им с родным людоедским государством…

Последнее прилагательное здесь не дебатируется. То, что Россией управляют конченые твари, ведущие ее к катастрофе, в русском Париже – общее место, разнится только реакция. Кто-то ходит на митинги к посольству, подписывает письма в интернете, пишет статьи… – большинство же тихим явочным порядком просто изымает себя и детей своих из московского пейзажа, осваиваясь помаленьку в местном.

Парижу не привыкать к массовой политической эмиграции – сюда, в колыбель свободы, накатывала волнами и такая, и сякая, от польской до чилийской… «И Пляс де Вош по-прежнему квадратна». Сейчас – в третий раз за век – снова накатывает русская волна.

Так и не состоявшийся в новой России средний класс, деклассированная советская интеллигенция, бизнесмены, бежавшие из путинской малины, – привет вам всем от внучки Петра Струве и внучки Льва Шестова, обитающих тут с позапрошлого поворота колеса!

Этой волной прибывает Париж, ею убывает Москва.

Бог не фраер, и каждый день посылает «странные сближения» – только не ленись видеть. Пока я надышивался впрок парижским воздухом, изводил моллюсков и на каждом углу встречал россиян с парижскими квартирками за углом, – президент России Владимир Владимирович Путин, чистая душа, предложил российское гражданство Жерару Депардье!

Ну, хоть так.

Авось Депардье – баш на баш – перевезет в Москву своих внуков, обучит их языку Пушкина и Толстого и под руководством группы офицеров КГБ из списка «Форбс» привьет им настоящий русский патриотизм.