Публицистика

«...Сознанье беззаконья своего»

Закон, как ни странно, материя довольно простая. По крайней мере его отражение в человеческом сознании — справедливость. С законом не бывает как с кошельком и субботой в еврейском анекдоте — чтобы кругом суббота, а здесь четверг…

Нетушки. Либо он есть везде, либо его нет нигде.

Если он есть (см. Францию), то президент, победивший на честных, равных и справедливых выборах, выходит к своему народу триумфатором, а проигравший признает свое поражение. А те, кто, не приведи господи, попытался бы воспрепятствовать вхождению победителя в должность, имели бы дело с полицией в рамках того же закона. И той же справедливости, разумеется.

Но если вместо выборов в стране произошло изнасилование мозгов с последующей фальсификацией (без каких бы то ни было примет честности, свободы и равенства), то победитель хотя и называется, как во Франции, президентом, является, в сущности, вороватым уркой — и что интересно, именно так и воспринимается населением!

И население — ввиду явочного характера происходящего политического процесса — имеет полное право этого урку подстеречь и отметелить.

И урка это знает.

Это я к тому, что с 4 марта 2012 года в России де-факто действуют именно эти правила взаимодействия власти и общества. Остатки закона власть вынесла на помойку своими руками, причем ей хватило ума сделать это демонстративно. Ордена, выписанные Кулистикову, Чурову и Нургалиеву перед инаугурацией, — это мускулистый средний палец дорогого Владимира Владимировича Хунты, выставленный на обозрение непокорной общественности: на!

Ну спасибо, что уведомили.

Креативный российский класс, всю зиму развлекавшийся сочинением блестящих антипутинских слоганов для веселых демонстраций, разглядел показанное, подумал и пошел собирать гранатомет.

В некотором смысле, боюсь, это даже не метафора.

Рассуждения о законе в этих новых обстоятельствах представляются атавизмом и отдают демагогией. Не странно ли полемизировать о том, нарушал ли Удальцов правила проведения митинга, после того как силовики в простоте отметелили в кровь сотни мирных людей, а пресс-секретарь нового президента посетовал, что это было сделано недостаточно жестко?

Не абсурдны ли подробности всякой судебной процедуры на фоне тяжелой, многолетней, безнаказанной путинской уголовщины? Почему именно на том квадратном метре, где стоит Удальцов, в России должен торжествовать закон? Что за внезапный четверг посреди нашей федеральной субботы?

Так не бывает, ребята.

Закон — либо есть, либо его нет. И повторюсь: это прекрасно понимают и в вышеупомянутой Франции, и в России. Поэтому Франсуа Олланд, защищенный неподдельной легитимностью, после победы спокойно выходит в вечерний Париж, и его приветствуют даже те, кто голосовал за Саркози, а наш продукт лубянских болот тайно проносится в колонне бронетехники по вымершему городу, который за него не голосовал…

Знает кошка, чье мясо съела.

Как господин Хунта собирается править в этих условиях, трудновато даже представить. Увы, правила игры выбрал он сам — скорее всего, себе же на голову…

Сегодня забавно вспоминать: зимой 2001 года, при нашей единственной встрече с будущим господином Хунтой, я, наивно предостерегая нового хозяина Кремля от скользкой авторитарной дорожки, позволил себе напомнить ему фамилию Чаушеску…

Кажется, это не помогло.

Ждем результатов.