Публицистика

Задержание. Отрывочные впечатления.

Часть 1.

Оказывается, когда двое, бегом, тащат тебя под мышки по гололеду, это даже приятно. Отдыхаешь, ветерок в лицо…

Собственно говоря, я был предупрежден, что меня "примут": передо мной в этот день "приняли" уже нескольких человек. Но, в общем, мне давно пора! Все приличные люди после маршей и митингов уже по разу-два в отделении милиции посидели, собственная дочь-рецидивистка умудрилась посидеть даже в Минске; один я все на свободе да на свободе, как какой-нибудь Никас Софронов, прости господи. Перед людьми неловко.

Милицейский автобус уже стоял напротив Петровки, 38.

Я встал и развернул плакат с надписью "Свободу Гарри Каспарову!".

Тут же подошли два испуганных милиционера, совсем юные ребятки. Потребовали убрать плакат. Я попросил их потушить сигареты и представиться.

- Сержант Кондратьев!

Даже приложил руку к головному убору, молодец.

Я провел для сержантов краткий правовой ликбез: одиночный пикет не требует согласования - стою, где хочу, свободная страна. Ну, это я, конечно, преувеличил, насчет свободной; может, меня поволокли бы с ветерком и эти двое, но из рации прохрипело:

- Ушел оттуда! - и Кондратьев ушел вместе с напарником.

Брать меня, действительно, было еще не за что. Вот когда рядом со мной встанет второй человек, это будет уже не пикет, а незаконная демонстрация, - и вот тогда возьмут! Ждем-с.

Подсадные уродцы, вызванные для этой нехитрой надобности, сидели в "жигулях" наготове (тут же, рядом с милицейским автобусом), - но видать, мой дебют где-то согласовывали, и минут семь я все-таки простоял.

Проходили люди, оборачивались, читали плакат.

Какое-то телевидение появилось - явно не отечественное… Вижу пару знакомых журналистов - снимают меня на мобильники.

Мама с дочкой лет тринадцати, глаза у обеих совершенно "овощные" - что это, какой Каспаров? Проходят даже не тормозя. А вот эта женщина очевидно понимает, что тут происходит. С ней девочка лет шести, стильная такая симпатяга - красное пальтишко, красный ранец, теннисная ракетка, тоже в цвет. Девочка оборачивается, спрашивает… Интересно: как мама объяснила ей, что это было?

Вдруг - Москва город маленький! - известная телеведущая с детской коляской; поздоровалась со мной, улыбнулась, остановилась (мы знакомы со времен старого НТВ)… Кажется, она не врубилась в ситуацию, и в некотором ужасе я гоню ее прочь - еще не хватает "звезде" "газпромовского" НТВ, во время прогулки с ребенком, быть задержанной вместе с Шендеровичем!

Она уходит, а я остаюсь. Публичное одиночество - так это, кажется, называлось у Станиславского? Дедушка Константин Сергеевич учил: чтобы быть органичным, надо придумать себе действие. Начинаю считать окна в здании на Петровке, 38. Успеваю сосчитать - их ровно тридцать - и тут наконец появляется оно. Согласовали!

Оно сидело тут же, в автомобиле, прямо возле милицейского автобуса. Там их было несколько - провокаторов подвозили с запасом, по числу пикетчиков.

Оно вышло - коренастое и рыжеволосое (1988 года рождения, как выяснилось впоследствии) - и, дурацки ухмыляясь, стало скакать по тротуару, размахивая флагом Объединенного Гражданского Фронта.

И почти тут же ко мне подошли двое милиционеров из автобуса - уже другие - и попросили пройти. Попытка повторить с ними общеобразовательный аттракцион не удалась: я еще просил их представиться, а меня уже волокли…

Вслед за мной по соседству примостили это юное чудо.

- Ты-то чего? - спросил у него, разглядывая флаг ОГФ, наивный сержантик.

- Надо было, - с римской прямотой ответил ему юноша.

- Чего надо? - не понял сержантик.

- Ну, провокация! - пояснил юноша.

Я в голос рассмеялся: хоть бы ты помолчал, говорю.

- Все свои, - широко улыбнулся юноша, и мы тронулись в сторону правосудия.

Часть 2.

На столе, стоящем в "предбаннике" Мещанского ОВД, ножиком вырезано слово "NSDAP". Буква S перечеркнута двумя вертикальными палочками, отчего становится знаком доллара.

Можно ли считать это изложением здешней идеологии?

Да вроде нет. Полтора десятка милиционеров разных званий и возраста - вполне нормальные лица; переодень их из казенного в личное, поставь на автобусную остановку - будут заподлицо с Родиной. Есть попроще, есть поинтеллигентнее... Легкий дружелюбный матерок, собачка спит в углу на фанерке… Всюду жизнь!

За столом, прямо над надписью "NSDAP", кочумает боец с автоматом, входят-выходят люди; в "аквариуме" - несколько человек в штатском. Под стендом двое старших по званию диктуют двум сержантикам докладную про то, как мы с юным провокатором проводили несанкционированный митинг.

"Гарри - с двумя рэ?"

Из "аквариума" выходит подполковник, узнает меня. Что у вас новенького? - спрашивает. Да вот, вы у меня новенькое, отвечаю.

- Митингуем? Ну-ну.

Другой боец опознал по бывшему профилю ("телезвезда?") - и кратко поделился политическими предпочтениями:

- Лукашенко нужно. Быстро бы порядок навел!

О да. При Лукашенко меня бы привезли не в Мещанский ОВД, а в ближайший лесок. То-то было бы порядоку!

Вдруг начинает разрываться мобильный: оказывается, по "Эху" уже передали про мое задержание. Недооценил оперативность коллег! Судорожно обзваниваю родных - а то ведь услышат радио и начнут фантазировать...

Лейтенант зовет пройти. В комнатке в недрах отделения обнаруживается заспанный сержант - мы его согнали с насиженного места со своим протоколом изъятия. Сержант встал, зевнул, рассмотрел изъятый плакатик, сильно удивился: а что, говорит, Каспарова посадили? Его-то за что?

Интересно, когда он заснул?

Обстановка в комнатке почти домашняя. На стене календарь на прошлый год. Текущий - воткнут за провод на другой стене: Оксана Федорова, Хрюша и Степашка на фотке... Мирный лейтенант пишет протокол изъятия - нам с провокатором 1988 г.р. и Василию Васильевичу из Закарпатья.

Василия Васильевича привели только что: бродя вдоль глухой сретенской "пробки", он торговал китайской светящейся ерундой; без лицензии, разумеется. Отец четырех детей, Василий Васильевич сидит теперь в "обезьяннике", а его игрушками бесплатно балуется боец Мещанского ОВД.

- Че вы в Польшу не едете? - спрашивает дежурный гостя столицы. - Рядом же! Тропками бы, тропками…

- Там документы нужно, - вздыхает Василий Васильевич.

- А здесь, значит, не нужно! - выдыхает лейтенант и оборачивается ко мне. - Во демократия!

Закончив описи изъятия, лейтенант уступает место майору - для работы со нарушителями. Первый нарушитель - я.

- Фамилия, имя, отчество.

Говорю.

- Ёкарный бабай! - говорит майор, всмотревшись в лицо.

Перед тем, как расписаться под протоколом, вписываю обязательное "русским языком владею". Довольно самонадеянное заявление, надо сказать…

- Все всё знают, но никто ничего не говорит! - произносит вдруг над моим ухом безымянный боец. Что он имел в виду, я уточнять я не стал. Не стал чересчур подробно отвечать и на вопрос другого офицера, зачем врет Нургалиев. (Парадный портрет министра МВД висел в это время чуть ли не над его головой).

- Сказал по телевизору, что у милиционеров зарплата двадцать три тысячи!

- А что, меньше? - фальшиво удивляюсь я.

- Двенадцать семьсот! А двадцать лет служу.

- А по телевизору - всё врут? - вдруг встревает мой юный подельник-провокатор.

…Потом он мучался в учебном классе. Мать-природа наградила его широким веснушчатым лицом и этим ограничилась: бедолага не мог вспомнить, что написано на флаге, с которым он только что скакал по тротуару на радость ментам. Не смог он и вспомнить, по какой специальности учится в институте. Перенервничав, юноша наконец впал в полную "несознанку" и отказался подписывать самые простые вещи. Под собственными паспортными данными не подписался, партизан!

- Я штраф платить не хочу!

- Вашему полковнику про меня позвонят, - доверительно сообщил он чуть погодя, перед тем сам куда-то позвонив.

Я страшно заинтересовался:

- Кто про тебя позвонит?

Тут честный юноша насупился и заявил, что ни слова больше не скажет при посторонних. Тяжело переживая свою бестактность, я поскорее дописал пояснение, взял повестку на завтрашний суд и засобирался домой.

- Погодите! - строго сказали мне. И я покинул помещение не раньше, чем дал небольшую автограф-сессию.

- Маме напишите, - попросил лейтенант. - Маме очень нравились ваши программы.

- Да! - вдруг спохватился майор. - А чего это вас в телевизоре не видно?

…Президент Путин, ласково улыбавшийся со стены учебного класса, наполнил особым теплом момент моего прощания с ОВД "Мещанское".