Публицистика

«Не правда ли, смешно?..» Часть первая

Предложение одной моей хорошей знакомой — написать диссертацию на тему «Юмор Путина» — разбудило дремавшего во мне теоретика. А ведь задача, черт возьми! — подумал теоретик, проснувшись. Ведь юмор – базовое качество человека, неотделимое от интеллекта. Лакмусовая бумажка, проявляющая… и т.д. (думал теоретик).

Да и интерес к этому вопросу — не досужий!

Ведь если забыть, что Владимир Владимирович сам, в некотором смысле, шутка Бориса Абрамовича, если подойти к вопросу академически, если обобщить и рассортировать жемчужины иронии, разбросанные по стенограммам его выступлений… — может быть, что-нибудь эдакое вдруг да прояснится в магическом кристалле? Будущее возьмет вдруг да и наведется на резкость, а то ждем восьмого года, как в Помпеях.

Причем уже тепло…

Ну, диссертация не диссертация, но… в общем, я согласился. И, не доверяя старухе-памяти, полез в интернет и в пять минут надыбал материала на докторскую диссертацию. Потому что уже несколько лет Путин шутит регулярно; разгулялся помаленьку под шапкой Мономаха…

А вот ранних шедевров гаранта скрижали до нас почти не донесли. А про догарантийный период вообще тишина – и шутил ли он хоть как-нибудь в ту пору, науке неизвестно.

Это затрудняет исследование.

Имея перед глазами «Сорочинскую ярмарку», яснее видишь трагический путь Гоголя. Антоша Чехонте помогает понять автора «Вишневого сада». Об истоках путинского гения не известно практически ничего.

Краткие биографические свидетельства говорят о чем угодно, только не о божьем даре. Школа КГБ, тихая служба в немецкой провинции… Ни звука. То есть, может, и шутил там за пивом в проверенной компании, но свидетели молчат в тряпочку, умницы. Позднейшие же рассказы о том, как в 1989-м будущий гарант взглядом стальных глаз на разъяренную немецкую толпу предотвратил погром в советском представительстве, говорят лишь о чувстве юмора корреспондентов Первого канала.

Впрочем, в этом-то, кажется, и спрятан настоящий юмор ситуации: с течением времени Владимир Владимирович и сам поверил в то, что был если не Штирлицем, то, как минимум, радисткой Кэт… Постоянное подчеркивание своего чекистского прошлого («имена, пароли, явки»); рост самоощущения, достигший пика в недавнем сопоставлении своего дрезденского «спецслужбизма» с биографией директора ЦРУ Буша-старшего, — все это говорит о степени адекватности нашего героя, в расцвете лет списанного из органов в проректоры родного юрфака имени Жданова…

Но именно оттуда, должно быть, и начался взлет путинского комического гения!

Казенная скука не исключает тайной работы духа: Руссо был таможенником, Кафка дышал канцелярской пылью… Да! Должно быть, именно там, между чтением доносов на преподавателей и студентов, Владимир Владимирович и отточил иронический взгляд на бытие; как бы то ни было, именно это переодевание в штатское и последующее возникновение возле Собчака в новых, не-чекистских временах, стало одной из лучших русских шуток конца двадцатого века.

Бахтин назвал бы это торжеством карнавального начала.

Работа В.В. Путина по развитию и укреплению внешнеэкономических связей Санкт-Петербурга – это была уже настоящая реприза зрелого мастера. Одними из первых этот неожиданный юмор оценили в те годы депутаты местного Законодательного собрания, предложившие Генпрокуратуре привлечь вышеозначенного Путина к уголовной ответственности.

— Понимаешь, — объяснял мне, где тут смешно, один бывший питерский опер, — государственная граница, а в ней – дырка размером с Балтийское пароходство! У меня много вопросов к Владимиру Владимировичу… — говорил он и выпивал еще. Я, конечно, спросил у опера: отчего бы ему не задать Путину эти вопросы, раз столько накопилось, но этой шутки опер не понял…

Миновав, как у Гоголя, петербургский период, мы плавно втекаем в поздний, московский этап путинского творчества в области русской шутки, когда от инсталляций с редкоземельными металлами Владимир Владимирович смело вступил в область словесности.

Доселе по преимуществу молчавший, он заговорил.

И всем, ну буквально всем сразу понравилось! Надо сказать, что такого единодушного признания дебютанты не знали со времен «Руслана и Людмилы». Тем удивительнее, что до сих пор никто из теоретиков языка не предпринял попытки понять секрет этого мгновенного успеха…