Публицистика

«Неужели Ваша ненависть к Путину настолько сильна?…»

Это письмо пришло на мой сайт – письмо вполне содержательное, честное и, безусловно нуждающееся в ответе. Вопрос, поднятый в нем, «болит» сегодня у многих россиян, и именно поэтому я решил отвечать публично. Не сомневаюсь, что под словами Алины Козаковой и ее упреками в мой адрес подписались бы многие.

Некоторым из них может быть интересно и мое мнение.

Итак.

«Добрый день!

Хотела высказать свое мнение по поводу выпуска "Плавленого сырка" от 12.05.07.

Скажите, Виктор, неужели Ваша ненависть к Путину настолько сильна, что вы готовы забыть о зверствах фашистов и признать действия Эстонии по переносу памятника нормальными с человеческой точки зрения?

Я уверена, изначально памятник хотели снести вообще, и только активное сопротивление граждан не дало правительству сделать этого, и они установили Солдата на новом месте (подальше от города).

Да, у нас в России до сих пор много не похороненных солдат, но Вы не задавали себе вопрос: «Почему?» Потому что мы потеряли десятки миллионов СВОИХ граждан, а сколько погибло эстонцев (которые сражались за советскую армию, а не за фашистов), а украинцев, латышей и т.д.? Миллионы трудно найти, опознать и похоронить... Поэтому мы свято чтим память о них. Для Вас, может быть, это и не священно, но многие россияне еще помнят войну, еще живы участники войны - так зачем оскорблять их чувства такими действиями, как в Таллине. Они воевали не за тоталитарный режим Сталина и не за оккупацию Прибалтики - они воевали за свою Родину и за то, чтобы фашизм был стерт с лица земли.

До свидания!

Казакова Алина»

Уважаемая Алина!

Во-первых, спасибо за письмо и хоть и резкий, но почти уважительный тон в нем. На ругань отвечать не хочется, а тут есть все возможности поговорить по существу дела.

Давайте разбираться по пунктам, остужая эмоции и отделяя зерна от плевел.

О моей «ненависти к Путину» — гораздо ниже; сначала – о «зверствах фашистов» и «действиях Эстонии». По поводу зверств фашистов спора у нас, надеюсь, не получится, а вот насчет «действий Эстонии» — давайте уточним.

Власти Эстонии, пишете Вы, «изначально памятник хотели снести вообще». Вполне возможно. У этого желания есть две сплетенные составляющие, человеческая и политическая.

Человеческая — заключается в том, что наш Солдат-освободитель для десятков тысяч эстонцев олицетворяет собой Солдата-оккупанта. Это – тяжелый для нас, но очевидный факт. Репрессии НКВД, начавшиеся до всякого Гитлера, в сороковом году, объясняют личный выбор многих эстонцев, встретивших немцев как освободителей. Десятки тысяч расстрелянных и высланных в Сибирь… Для них эсэсовцами были мы! И если сегодня мы не способны понять чувства эстонского народа по этому поводу, то это, согласитесь, наша проблема.

В дьявольском выборе между Гитлером и Сталиным — за Гитлера, в сорок первом году, были и свежие эмоции эстонцев, и историческая привычка жить под немцами… «Сталинские соколы» своей кровавой работой обеспечили массовость движения «лесных братьев».

(Кстати. Для прояснения исторической картины приведу свидетельство Александра Володина об октябре сорок первого, когда все знали, что война проиграна: в окопах шла речь о том, как именно идти сдаваться, и бойцы жалели молоденького Сашку Лифшица за то, что он, еврей, не имеет возможности перейти к немцам… И это, заметьте, происходило не в свежераспятой независимой Эстонии, а в советских окопах! Ваше право не верить Володину – я верю. И еще одно «кстати»: юный солдатик Лифшиц, будущий драматург Володин, «освобождал» в сороковом Литву, и стыд за это жил в нем до конца его дней…)

Все это – человеческая сторона эстонской истории. Политическая, разумеется, могла состоять в желании тамошних властей спровоцировать Российскую Федерацию, что, заметим, вполне удалось: Российская Федерация среагировала привычно-яростно, хамски-неадекватно и глупо, в очередной раз показав всему миру свое имперское исподнее и дав Эстонии (как раньше и Саакашвили) необходимые козыри в политических играх.

Критика эстонского правительства – дело, несомненно, важное, и я, Алина, обязательно сосредоточусь на этом, когда стану эстонским гражданином. Но пока я гражданин России, мерзость и тупость нашей собственной администрации волнует меня больше эстонской хитроумности.

Вернемся к Вашему письму.

«…активное сопротивление граждан не дало правительству сделать этого, и они установили Солдата на новом месте (подальше от города)», — пишете Вы, даже не замечая, что даете этим высокую оценку эстонской демократии.

Именно! Активное сопротивление граждан (оппозиционных, заметим, граждан) изменило решение правительства! Порадуемся за эстонцев – у них это возможно. Только так и возможно! — ибо завтра оппозиционные граждане станут избирателями, а у правящей в Эстонии партии нет в рукаве председателя ЦИК Чурова и возможности не допустить оппозицию к выборам.

Именно поэтому (в качестве, так сказать, суммарного вектора политической ситуации) и появляется решение перенести Бронзового солдата на кладбище.

Останки же реальных солдат, заметьте, предполагалось перенести на это кладбище с самого начала, а истерика на наших федеральных каналах поднялась сразу такая, как будто эстонский премьер-министр объявил о планах лично нагадить на прах советских бойцов…

«Они воевали не за тоталитарный режим Сталина и не за оккупацию Прибалтики - они воевали за свою Родину и за то, чтобы фашизм был стерт с лица земли», — пишете Вы, и правильно пишете!

Они воевали за то, чтобы фашизм был стерт с лица земли, они погибли за это — и перезахоронены эстонским правительством со всеми почестями, и в День Победы шведский дипломат возложил цветы к Бронзовому советскому солдату, стоящему над их могилой (наши дипломаты были приглашены, но не явились, побрезговали).

Воин-освободитель стоит теперь над могилой павших при освобождении Эстонии от фашистов, а Воин-оккупант не оскорбляет сердца эстонцев, стоя в центре их столицы. Две ипостаси разнесены, и этот результат (отвечаю на Ваш вопрос, Алина) кажется мне нормальным с человеческой точки зрения и почти идеальным с политической.

Идем дальше.

«Да, у нас в России до сих пор много не похороненных солдат, но Вы не задавали себе вопрос: «Почему?» Потому что мы потеряли десятки миллионов СВОИХ граждан, а сколько погибло эстонцев (которые сражались за советскую армию, а не за фашистов), а украинцев, латышей и т.д.? (…) Для Вас, может быть, это и не священно…»

Не будем меряться священностью памяти, Алина. Тут нет судей. Попробуйте просто поверить, что я задавал себе этот вопрос многократно — как минимум потому, что мой дед лежит не похороненным где-то под Ленинградом.

Но наши ответы на этот вопрос не сходятся.

Вы считаете, что дело в числительных, я же полагаю, что причина гораздо проще и ужаснее.

Миллионы убитых немцев — похоронены поименно и лежат на аккуратных кладбищах по всему миру, от Туниса до Индонезии, не говоря уже о Германии. В каком состоянии была Германия после войны – можете себе представить, с какими трудностями должно было столкнуться послевоенное немецкое правительство, чтобы по-человечески похоронить бойцов вермахта, скажем, в Сербии – мы даже и представить не можем. Но это было сделано, и уже полвека немцы тратят серьезные деньги на содержание кладбищ по всему миру.

Это вопрос менталитета, Алина.

Нам же, увы, всегда было накласть, сколько и где нас погибло – люди в России при всех режимах считались за мусор, и при жизни и после нее. Как воевали, как солдатским мясом, а не генеральскими мозгами торили путь к Победе – написаны уже тома, почитайте, Алина…

Берегли у нас только символы и вечно цацкались с какой-нибудь идеологической байдой: империей, державой, оплотом социализма, Третьим Римом, что там у нас еще?.. А павшие по традиции считаются здесь на глазок: на Великой Отечественной — плюс-минус семь миллионов, в ГУЛАГе – плюс-минус двадцать… Полвека все недосуг уточнить.

«Миллионы трудно найти, опознать и похоронить...»

Трудно, Алина. Но можно попробовать.

Если, конечно, всерьез этого захотеть.

Если вместо геополитических истерик и войны с эстонским творогом сосредоточиться именно на поиске павших – психологически и материально. Если ощутить это как дело чести. Если напрячь историков и архивистов; если сэкономить на фанфарах, церетелях и военно-патриотических слетах с камланиями (полагаю, именно это Вы, Алина, называете «свято чтить память») – и отдать сэкономленные средства поисковикам... Если добавить к этому финансированию хоть десятую часть разворованного за все эти годы в Министерстве обороны… Тогда найти можно, Алина. Не всех уже, наверное, но многих, очень многих!

Вот только менять для этого надо не эстонское правительство, а собственные мозги, а это работа потяжелее, и страшно непопулярная. Рейтинг перед выборами на этом не поднимешь.

Тут мы, Алина, плавно подошли к тому, с чего Вы начали свое письмо — к моей «ненависти к Путину».

Оправдываться глуповато: я действительно испытываю к этому персонажу довольно тяжелые чувства, но никакой личной ноты в этих чувствах нет. Между мной и Путиным не прошли ни женщина, ни деньги, ни карьера, а уничтожение НТВ имело гораздо более существенные последствия для страны, нежели для моей, вполне благополучной, биографии.

Я, Алина, не люблю Путина именно и исключительно в связи с тем, как он исполняет свою работу президента России — и в какое угрюмое венесуэльское болото нас всех ведет. Что в очередной раз подтвердило его руководящее участие в дурной анти-эстонской истерике.

Участие циничное и политически просчитанное; беспроигрышное в стране, мучимой по-прежнему фантомными имперскими болями…