Книги
СВЯТОЧНЫЙ РАССКАЗ
Однажды в рождественский вечер, когда старший референт чего-то там такого Сергей Петрович Кузовков ел свою вермишель с сосиской, в дверь позвонили.
Обычно об эту пору возвращалась от соседки жена Кузовкова: они там калякали на кухне о своём, о девичьем. Но на сей раз вместо жены обнаружился за дверью диковатого вида старичок с бородой до пояса, в зипуне и рукавицах. За поясом зипуна торчал маленький топорик.
Первым делом Кузовков подумал, что это и есть тот самый маньяк, которого уже десять лет ловили в их микрорайоне правоохранительные органы. Старичок улыбнулся и достал из-за спины огромный холщовый мешок.
"Вот, - с тоскливым удовлетворением подумал Кузовков. - Так и есть".
Но нежданный гость не стал кромсать его топориком и прятать останки в мешок - а вместо этого заухал, захлопал рукавицами, заприседал и, не попадая в ноты неверным дискантом, запел:
- А вот я гостинчик Серёженьке, а вот я подарочек деточке...
Кузовков временно потерял дар речи. Старичок довёл соло до конца, улыбнулся щербатым, тронутым цингой ртом и по-свойски подмигнул старшему референту. Это нагловатое подмигивание вернуло Сергея Петровича к жизни.
- Вы кто? - спросил он.
- Не узна-ал, - укоризненно протянул пришелец и закачал головой, зацокал.
- Чего надо? - спросил Кузовков.
- Да я это, Серёженька! - уже с обидой воскликнул старичок. - Я, дедушка...
Тут самое время заметить, что оба дедушки Кузовкова давно умерли, но и при жизни были ничуть не похожи на щербатого в зипуне.
- ... солдатиков тебе принёс, - продолжал тем временем старичок. - Ты же просил у меня солдатиков, Серёженька!
С этими словами он шагнул вперёд и опорожнил свой треклятый мешок. Туча пыли скрыла обоих. Зелёная пластмассовая рать, маленькие, в полпальца, танки и гаубицы посыпались на пол кузовковской прихожей, а старичок снова завёл свои варварские припевки.
- Вы что? - завопил Кузовков. - Не надо тут петь! Прекратите эту шизофрению! Какие солдатики!
- Наши, наши, - ласково успокоил его певун. - Советские!
Тут Кузовков молча обхватил рождественского гостя поперёк зипуна и, вынеся на лестничную клетку, посадил его на ящик для макулатуры.
- Так, - сказал он. - Ты, кащенко. Чего надо?
- Серёженька! - простёр руки старичок.
- Я те дам "Серёженька", - посулил Кузовков, которого уже лет двадцать не называли иначе как по имени-отчеству. - Чего надо, спрашиваю!
В ответ тот пал на кузовковское плечо и горько заплакал.
- Да дедушка же я! - всхлипнул он наконец. - Дедушка Мороз! Подарочков принёс... - Старичок безнадёжно махнул рукавицей и начал утирать ею слёзы. - Солдатиков, как просил... А ты... С Новым Годом тебя, Серёженька! С Новым, тысяча девятьсот пятьдесят первым!
Настала глубокая тишина.
- С каким? - осторожно переспросил наконец Кузовков.
- Пятьдесят первым...
Старичок виновато заморгал белыми от инея ресницами и потупился.
Кузовков постоял ещё, глядя на гостя, потом обернулся, внимательно посмотрел вниз. Потом присел у кучки пластмассового утиля.
- Действительно, солдатики, - сказал он наконец. - А это что?
- Карта, - буркнул старичок, шмыгнув носом.
- Какая карта? - обернулся Кузовков.
- Кореи, - пояснил гость. - Ты в Корею хотел, на войну... Забыл?
- О Господи, - только и сказал на это Сергей Петрович. И, помолчав, добавил. - Где ж тебя носило сорок лет, а?
- Там... - Гость печально махнул рукой.
- В Лапландии? - смутно улыбнувшись, вспомнил вдруг Кузовков.
- Какой Лапландии... - неопределённо ответил старичок. - Сыктывкар, - понизив голос, доверительно сообщил он. - Я к тебе шёл, а тут милиция. Паспортный режим, и вообще... Классово чуждый я оказался. - Старичок вдруг оживился от воспоминаний и молодцевато крикнул:
- Десятка в зубы и пять по рогам!
- Чего? - не понял Кузовков. Старичок повторил, и переспрашивать снова Сергей Петрович не стал.
- Ну вот. А потом ты переехал... Я уж искал, искал... ну и вот... - Гость смущённо высморкался. - С Новым Годом, в общем.
Помолчали. Старичок так и сидел, где посадили - на ящике для макулатуры.
- Холодно было? - спросил Кузовков про Сыктывкар.
- Мне в самый раз, - просто ответил старичок.
- Ты заходи, - спохватился Кузовков. - Что ж это я! Чаю попьём...
- Нельзя мне горячего, Серёженька. - Гость укоризненно покачал головой. - Всё ты забыл.
- Ну извини, извини!
Еще помолчали.
- А вообще: как жизнь? - спросил гость.
- Жизнь ничего, - ответил Кузовков. - Идёт...
- Ну и хорошо, - сказал гость. - И я пойду. Сними меня отсюда.
Кузовков, взяв подмышки, поставил невесомое тело на грешную землю.
- У меня тут ещё должок есть, - поделился старичок и почесал зипун, вспоминая. - Толя Зильбер. Из пятого подъезда, помнишь?
Кузовков закивал.
- Тоже переехал?
- Ещё как переехал! - Старичок, крякнув, взвалил на плечо мешок, снова полный под завязку. - Штат Нью-Джерси! Но делать нечего: найдём! А то как же это: в Новый Год - да без подарочка?
- А что ему?.. - живо поинтересовался Кузовков.
- Марки, - ответил Дед Мороз. - Серия "Третий Интернационал". Бела Кун, Антонио Грамши... Негашёные! Очень хотел. Ну, прощай, что ли - пойду!
Старичок поцеловал референта в щёчку - и потопал к лестнице. Через минуту голос его нёсся снизу: "Иду, иду к Толечке, несу, несу пряничек... Поздравлю маленького..."
Жалость к прошедшей жизни выкипела в горле у Кузовкова, оставив сухой остаток сарказма.
- С че-ем? С Новым, пятьдесят первым? - перегнувшись в полутёмный пролёт, крикнул он.
- Лучше поздно, чем никогда! - донеслось оттуда.
|
