Книги
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
(хроника небывшего)
Михаилу Шевелёву
Операция "Санрайз-кроссворд" шла как по маслу.
Старенький пастор всё ж таки перепутал цвета залов, заблудился и отправил шифрованную депешу не туда. Никакой утечки о переговорах от этого, разумеется, не произошло; миссия Вольфа закончилась полным успехом.
Сепаратный мир был заключён.
Переброска армии Кессельринга на восточный фронт и успехи рейхсвера на Балатоне отозвались высадкой Квантунской армии в Чите и Хабаровске и казнью в Москве личного состава Генштаба вкупе со всеми руководителями полковника Исаева. Вместо звания Героя Советского Союза он был награждён личным крестом фюрера.
Волна войны снова покатилась на восток.
...2 сентября 1945 года на авианосце "Зигфрид" была подписана полная и безоговорочная капитуляция коммунистической России. Её европейская часть вошла в состав тысячелетнего рейха; территории за Уралом оказались под юрисдикцией США.
Заодно, на память о Пёрл-Харборе, Штаты оттяпали у японцев четыре острова с Курильской гряды. Японцы согласились не сразу, но публичные испытания в Лос-Аламосе их убедили.
Немецкий атомный проект чуть запаздывал, благодаря апатии физика Рунге - последний энтузиазм из него выбили осенью сорок третьего в подвалах папаши Мюллера. Проект был реализован только в сорок девятом, за что Рунге получил крест героя национал-социалистического труда.
К тому времени между демократическим Западом и нацистской Германией уже три года шла холодная война.
...Штирлиц сидел в своём любимом кабачке "Элефант", перечитывая старые радиограммы из Центра. Новых давно не поступало, да и неоткуда было: на Лубянке с самого рождества располагался филиал гестапо. Однажды нацистское руководство предложило Штирлицу командировку в Москву, но он отказался, потому что не хотел встречаться с женой.
Рассчитывать было не на кого, борьба с фашизмом продолжалась в автономном режиме. Ближайшей целью Максима Максимовича было скорейшее получение звания бригаденфюрера: гадить нацизму было удобнее с самого верху.
Между тем победивший фатерлянд заполонили убийцы в белых халатах. Они уже залечили насмерть Геббельса, и, по слухам, подбирались к фюреру. Разоблачила их простая немецкая медсестра, но казнить убийц не успели, потому что весной 53-го Гитлер всё-таки умер - возможно, что и сам.
В бункере началась делёжка пирога - и Штирлиц понял, что его час настал. Летом того же года он организовал падение рейхсмаршала СС Гиммлера, за что и получил долгожданного бригаденфюрера с "вертушкой". (Гиммлер, как выяснилось сразу же после ареста, был завербован британской разведкой ещё во времена Веймарской республики. Шпиона, тридцать лет притворявшегося видным нацистом, без лишних формальностей расстреляли в военной комендатуре Берлина.)
Следующей операцией Штирлица стало постепенное сближение с контр-адмиралом Деницем, в результате чего на ХХ съезде НСДАП тот выступил с докладом о мерах по преодолению последствий культа личности Адольфа Гитлера (Шикльгрубера). Предполагалось, что доклад будет закрытым, но Штирлиц с удовольствием организовал утечку в низовые партийные организации.
Из венцев он долго мог терпеть только Моцарта.
Летом пятьдесят седьмого стараниями Максима Максимовича антипартийная группировка в составе - Мюллер, Кейтель, Роммель и примкнувший к ним Риббентроп - была осуждена на пленуме НСДАП. Мюллер вылетел на пенсию - и аж до середины восьмидесятых развлекался тем, что пугал берлинцев, гуляя по бульварам без охраны.
Следует заметить, что всю эту антипартийную группировку сам Штирлиц и придумал.
На время берлинского фестиваля молодёжи и студентов 1958 года он уехал в Альпы покататься на лыжах - от стихов молодых поэтов на Александрплац его мутило. Из поэтов Штирлиц любил Рильке, но никому этого не говорил: давно растерзанный в клочья нацистской критикой, Райнер-Мария в своё время вынужден был даже отказаться от Нобелевской премии.
О планах гестапо по смещению Деница Штирлиц знал давно, но Октябрьский 1964 года Пленум ЦК НСДАП застал его врасплох. Предложение группы старых арийцев повесить волюнтариста на фортепианной струне не собрало большинства - опальному борцу с пидарасами дали пенсионную дачу под Берлином, но зятя его из "Фелькишер беобахтер" всё-таки попёрли.
О новом лидере нации было известно, что начинал он секретарём у Бормана, и покойному фюреру однажды понравилась его выправка. Шевеля огромными бровями, он начал закручивать гайки и возвращать страну к исконным ценностям национал-социализма.
Через четыре года танки Германии и её союзников по Варшавскому договору вошли в Прагу, где, не посоветовавшись с Берлином, чехи пытались построить себе национал-социализм с человеческим лицом.
Для дальнейшей борьбы с нацизмом Штирлицу пришлось применить тактику китайского председателя Мао: "чем хуже, тем лучше".
Сам Мао уже двадцать лет скрывался от японцев на Тайване.
Для причинения империи серьёзного урона нужен был соответствующий пост - и, собрав все силы для решающего карьерного броска, полковник Исаев пустился во все тяжкие.
Он охотился с Герингом на кабанов в берлинском зоопарке, пьянствовал в помещении рейхсканцелярии с Кальтенбрунером, расхищал вместе с Борманом партийную кассу и неоднократно участвовал в свальном грехе с министром культуры Марикой Рокк - и в семьдесят первом стал, наконец, членом Политбюро ЦК НСДАП.
Мало кто из знавших штандантерфюрера в молодые годы узнал бы его теперь: у Штирлица появился блудливый взгляд, мешки под глазами и сильное африкативное "г" в слове "геноссе". Зато теперь он имел возможность впрямую влиять на политику третьего рейха, что и делал, сколько хватало фантазии.
Начал Штирлиц с поворота Рейна и Одера, а продолжил тем, что бросил весь гитлерюгенд на строительство узкоколейки Бордо - Сыктывкар.
Поддержка всех родоплеменных африканских режимов, с одновременным развёртывание ракет вдоль Уральского хребта и усиление борьбы с рок-музыкой удачно совпали с появлением в Мюнхене карточек на пиво и баварские сосиски. "Фольксвагены" уже давно продавались только по записи.
В целом, итогами десятилетия Штирлиц был доволен. В фатерлянде ещё оставалось несколько недоразваленных отраслей, но это было делом времени. "Теперь главное - Иран", - думал Штирлиц, складывая на столе спичечных зверюшек.
Вооружённая поддержка шаха закончилась, как и было задумано, полной изоляцией Германии и бойкотом берлинской Олимпиады 1980-го года. По этому случаю немецкие атлеты взяли себе все медали, а физик Рунге, трижды герой национал-социалистического труда и лидер правозащитного движения, был сослан в закрытый город Дюссельдорф, откуда ещё пытался поддерживать забастовки на верфях рейхсвера в Гданьске, возглавляемые каким-то одержимым электриком.
Вскоре после Олимпиады бровастый Генсек ЦК НСДАП получил литературную премию имени Ницше и умер. Следом за ним (на том же посту) умерли: старинный приятель Штирлица, глава внешней разведки Вальтер Шелленберг (так и не сумевший навести в фатерлянде дисциплину) и тихий, совершенно никому не известный за пределами ЦК НСДАП, первый помощник лауреата премии Ницше. На всех трёх похоронах исполнялись "Кольца Нибелунгов", целиком.
В 1985 году в ошалевшей от Вагнера стране к власти пришёл, наконец, молодой, энергичный выходец из гитлерюгенда, давно чувствовавший необходимость коренных перемен в нацистском движении.
Для начала (разумеется, с подачи Штирлица) - он объявил войну шнапсу. Решение это дало поразительные результаты: уже через месяц на заводах Круппа было налажено нелегальное производство самогонных аппаратов. Когда самогонщиков начали судить, фатерлянд встал на дыбы, но до открытого бунта дело не дошло - и, вдохновлённый работоспособностью нового отца нации, Штирлиц сменил тактику.
Мало кто в Политбюро НСДАП догадывался, что именно Штирлицу принадлежала идея реформации нацистского государства, впоследствии вошедшее в историю под термином "перестройкиш". А простые немцы вообще ничего не понимали: просто в одно прекрасное утро обнаружилось, что все герои фатерлянда - не потомки Зигфрида, а дерьмо собачье. В дни выхода свежего номера "Нойес лебен" под окнами редакции стали собираться возбуждённые строители третьего рейха. Они поголовно поносили фюреров и спорили о прусской идее.
Германия превратилась в библиотеку. Тиражи подскочили к миллиону; секретарши в районных отделах НСДАП взахлёб, чуть не в открытую читали Ремарка, в Союзе Писателей Третьего Рейха шли консультации по поводу полного собрания сочинений Генриха Гейне.
Пока консультации шли, собрание вышло в Верхней Саксонии стотысячным тиражом.
Мюллер тихой сапой переправил за океан рукопись своих мемуаров о жутком прошлом гестапо и ездил туда читать лекции.
В мае восемьдесят седьмого в Берлине, в доме культуры имени Геринга, состоялся вечер Фасбиндера. Пока в Политбюро обсуждали размеры карательной акции, лидер нации посетил спектакль "Карьера Артура Уи" и произнёс несколько прочувствованных слов об ужасах гитлеризма. Эти слова особенно тронули диссидентов, до сих пор продолжавших сидеть за распространение пьесы Брехта в самиздате.
Диверсии в области идеологии Штирлиц продолжал подпирать расколом в партийных рядах. В октябре 1987-го, непосредственно перед заседанием Политбюро ЦК НСДАП, он в очередной раз ударил бутылкой по голове Холтоффа, возглавлявшего в то время берлинскую партийную организацию. Находясь в этом состоянии, Холтофф произнёс яркую речь против привилегий, за которую был немедленно исключён из Политбюро, - и стал народным арийским любимцем.
Борец со шнапсом, вдохновляемый Штирлицем, докатился до того, что признал перегибы в работе Освенцима и личным звонком вернул из закрытого города Дюссельдорфа опального физика Рунге. Вывод рейхсвера из Ирана окончательно превратил борца со шнапсом в идола западной демократии, которой с начала пятидесятых снились немецкие ядерные подлодки, всплывающие в дельте Миссисипи.
В 1989-м Штирлиц осуществил операцию "Выборы в рейхстаг". Из пятисот депутатских мест целых пятнадцать удалось отдать нечленам НСДАП, протащить в высший законодательный орган Третьего Рейха двух евреев и организовать прямые трансляции на всю Германию.
До последнего момента нацистская верхушка была уверена, что играет с проклятым Западом тонкую двойную игру, но депутаты рейхстага, трижды проинструктированные, проверенные члены партии, истинные арийцы с характерами нордическими, выдержанными, в прошлом беспощадные к врагам рейха, оказавшись в прямом эфире, понесли родное нацистское государство по таким кочкам, что испугались даже евреи.
Сразу после съезда от партии отделилась партийная ячейка земли Баден-Вюртенберг, а в норвежских школах явочным порядком перестали преподавать немецкий язык. Затем, среди бела дня, кто-то снял флаг со свастикой с Эйфелевой башни.
Подразделения рейхсвера, направленные остановить войну между Чешским и Словацким протекторатами из-за Моравии, были обстреляны с обеих сторон, и больше рейх уже ни во что не вмешивался.
Наконец, толпы славянской молодёжи снесли Уральский хребет, и Западная Россия, никого не спросившись, объединилась с Восточной.
Штирлиц узнавал обо всём этом из закрытых сводок. Ему уже не надо было ничего делать: тысячелетний рейх разваливался в автономном режиме. Собственно, никакого рейха уже не было: "Дойчебанк" давал за марку полцента, гестапо окончательно перешло на рэкет, а какие-то умельцы втихую акционировали имущество гитлерюгенда...
Юный резерв партии давно торговал чизбургерами в "Макдональдсе" и вместо Вагнера тащился от группы "Queen". Деморализованные войска вермахта под всеобщее улюлюканье покидали Варшаву и Москву...
Летом девяносто первого группа патриотов, находясь в отчаянии перед грядущим подписанием Юнион-договора, изолировала борца со шнапсом в его резиденции на Чёрном море и, собравши пресс-конференцию, объявила всё, что случилось в фатерлянде после восемьдесят шестого года, недействительным. При этом руки у патриотов тряслись.
Ранним августовским утром Штирлиц приехал к Холтоффу и, растолкав, объяснил тому, что - пора. Попросив Штирлица покрепче ударить себя бутылкой по голове, Холтофф вышел в прямой эфир и позвал берлинцев на баррикады.
Через пару дней с площадей, подцепив тросами за шеи, уже снимали изваяния фюрера и его партийных товарищей, а свободолюбивый немецкий народ, во главе с активистами гестапо, рвал свастики и громил сейфы в здании ЦК НСДАП. Разгромив сейфы, демократы с немецкой аккуратностью жгли документы...
Вернувшийся с Чёрного моря борец со шнапсом рейха уже не застал.
...Полковник Исаев сидел в своём любимом кабачке "Элефант", накачиваясь импортным пивом (своего в Германии давно не было). Задание, которое он поставил сам себе полвека назад, было выполнено с блеском - нацистское государство лежало в руинах. И только одно мучило старенького Максима Максимовича: он никак не мог вспомнить - где мог раньше видеть лицо лидера либерально-демократической партии фатерлянда, этого болтливого борца за новую Германию, вынырнувшего вдруг из ниоткуда и мигом взлетевшего в политическую элиту страны (взлетевшего, поговаривали, на деньги Бормана).
Он вспомнил это по дороге домой - и вспомнив, остановил машину, и долго потом сосал валидол.
Лицо борца с гитлеризмом было лицом провокатора Клауса, агента четвёртого управления РСХА, собственноручно застреленного Штирлицем под Берлином полвека назад. Клаус, как оказалось, не только выжил, но ничуть не постарел, а только раздобрел на спонсорских харчах - и теперь, не вылезая из телевизоров, уверенно вёл фатерлянд к новой жизни.
Штирлиц выключил зажигание и заплакал тяжёлыми стариковскими слезами.
А вскоре с кумачом наперевес и с обещаньем дарового супа ГКЧП ЦК КПСС устроил нам Форос и врезал дуба. Пока ж пускал чернила осьминог и пучился Указом напоследок, эпоха завершалась под шумок (эпоха - под шуршание балеток!) - и трижды Зигфрид выручил Одетту, и столько ж раз наказан был порок!..
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
(хроника небывшего)
Михаилу Шевелёву
Операция "Санрайз-кроссворд" шла как по маслу.
Старенький пастор всё ж таки перепутал цвета залов, заблудился и отправил шифрованную депешу не туда. Никакой утечки о переговорах от этого, разумеется, не произошло; миссия Вольфа закончилась полным успехом.
Сепаратный мир был заключён.
Переброска армии Кессельринга на восточный фронт и успехи рейхсвера на Балатоне отозвались высадкой Квантунской армии в Чите и Хабаровске и казнью в Москве личного состава Генштаба вкупе со всеми руководителями полковника Исаева. Вместо звания Героя Советского Союза он был награждён личным крестом фюрера.
Волна войны снова покатилась на восток.
...2 сентября 1945 года на авианосце "Зигфрид" была подписана полная и безоговорочная капитуляция коммунистической России. Её европейская часть вошла в состав тысячелетнего рейха; территории за Уралом оказались под юрисдикцией США.
Заодно, на память о Пёрл-Харборе, Штаты оттяпали у японцев четыре острова с Курильской гряды. Японцы согласились не сразу, но публичные испытания в Лос-Аламосе их убедили.
Немецкий атомный проект чуть запаздывал, благодаря апатии физика Рунге - последний энтузиазм из него выбили осенью сорок третьего в подвалах папаши Мюллера. Проект был реализован только в сорок девятом, за что Рунге получил крест героя национал-социалистического труда.
К тому времени между демократическим Западом и нацистской Германией уже три года шла холодная война.
...Штирлиц сидел в своём любимом кабачке "Элефант", перечитывая старые радиограммы из Центра. Новых давно не поступало, да и неоткуда было: на Лубянке с самого рождества располагался филиал гестапо. Однажды нацистское руководство предложило Штирлицу командировку в Москву, но он отказался, потому что не хотел встречаться с женой.
Рассчитывать было не на кого, борьба с фашизмом продолжалась в автономном режиме. Ближайшей целью Максима Максимовича было скорейшее получение звания бригаденфюрера: гадить нацизму было удобнее с самого верху.
Между тем победивший фатерлянд заполонили убийцы в белых халатах. Они уже залечили насмерть Геббельса, и, по слухам, подбирались к фюреру. Разоблачила их простая немецкая медсестра, но казнить убийц не успели, потому что весной 53-го Гитлер всё-таки умер - возможно, что и сам.
В бункере началась делёжка пирога - и Штирлиц понял, что его час настал. Летом того же года он организовал падение рейхсмаршала СС Гиммлера, за что и получил долгожданного бригаденфюрера с "вертушкой". (Гиммлер, как выяснилось сразу же после ареста, был завербован британской разведкой ещё во времена Веймарской республики. Шпиона, тридцать лет притворявшегося видным нацистом, без лишних формальностей расстреляли в военной комендатуре Берлина.)
Следующей операцией Штирлица стало постепенное сближение с контр-адмиралом Деницем, в результате чего на ХХ съезде НСДАП тот выступил с докладом о мерах по преодолению последствий культа личности Адольфа Гитлера (Шикльгрубера). Предполагалось, что доклад будет закрытым, но Штирлиц с удовольствием организовал утечку в низовые партийные организации.
Из венцев он долго мог терпеть только Моцарта.
Летом пятьдесят седьмого стараниями Максима Максимовича антипартийная группировка в составе - Мюллер, Кейтель, Роммель и примкнувший к ним Риббентроп - была осуждена на пленуме НСДАП. Мюллер вылетел на пенсию - и аж до середины восьмидесятых развлекался тем, что пугал берлинцев, гуляя по бульварам без охраны.
Следует заметить, что всю эту антипартийную группировку сам Штирлиц и придумал.
На время берлинского фестиваля молодёжи и студентов 1958 года он уехал в Альпы покататься на лыжах - от стихов молодых поэтов на Александрплац его мутило. Из поэтов Штирлиц любил Рильке, но никому этого не говорил: давно растерзанный в клочья нацистской критикой, Райнер-Мария в своё время вынужден был даже отказаться от Нобелевской премии.
О планах гестапо по смещению Деница Штирлиц знал давно, но Октябрьский 1964 года Пленум ЦК НСДАП застал его врасплох. Предложение группы старых арийцев повесить волюнтариста на фортепианной струне не собрало большинства - опальному борцу с пидарасами дали пенсионную дачу под Берлином, но зятя его из "Фелькишер беобахтер" всё-таки попёрли.
О новом лидере нации было известно, что начинал он секретарём у Бормана, и покойному фюреру однажды понравилась его выправка. Шевеля огромными бровями, он начал закручивать гайки и возвращать страну к исконным ценностям национал-социализма.
Через четыре года танки Германии и её союзников по Варшавскому договору вошли в Прагу, где, не посоветовавшись с Берлином, чехи пытались построить себе национал-социализм с человеческим лицом.
Для дальнейшей борьбы с нацизмом Штирлицу пришлось применить тактику китайского председателя Мао: "чем хуже, тем лучше".
Сам Мао уже двадцать лет скрывался от японцев на Тайване.
Для причинения империи серьёзного урона нужен был соответствующий пост - и, собрав все силы для решающего карьерного броска, полковник Исаев пустился во все тяжкие.
Он охотился с Герингом на кабанов в берлинском зоопарке, пьянствовал в помещении рейхсканцелярии с Кальтенбрунером, расхищал вместе с Борманом партийную кассу и неоднократно участвовал в свальном грехе с министром культуры Марикой Рокк - и в семьдесят первом стал, наконец, членом Политбюро ЦК НСДАП.
Мало кто из знавших штандантерфюрера в молодые годы узнал бы его теперь: у Штирлица появился блудливый взгляд, мешки под глазами и сильное африкативное "г" в слове "геноссе". Зато теперь он имел возможность впрямую влиять на политику третьего рейха, что и делал, сколько хватало фантазии.
Начал Штирлиц с поворота Рейна и Одера, а продолжил тем, что бросил весь гитлерюгенд на строительство узкоколейки Бордо - Сыктывкар.
Поддержка всех родоплеменных африканских режимов, с одновременным развёртывание ракет вдоль Уральского хребта и усиление борьбы с рок-музыкой удачно совпали с появлением в Мюнхене карточек на пиво и баварские сосиски. "Фольксвагены" уже давно продавались только по записи.
В целом, итогами десятилетия Штирлиц был доволен. В фатерлянде ещё оставалось несколько недоразваленных отраслей, но это было делом времени. "Теперь главное - Иран", - думал Штирлиц, складывая на столе спичечных зверюшек.
Вооружённая поддержка шаха закончилась, как и было задумано, полной изоляцией Германии и бойкотом берлинской Олимпиады 1980-го года. По этому случаю немецкие атлеты взяли себе все медали, а физик Рунге, трижды герой национал-социалистического труда и лидер правозащитного движения, был сослан в закрытый город Дюссельдорф, откуда ещё пытался поддерживать забастовки на верфях рейхсвера в Гданьске, возглавляемые каким-то одержимым электриком.
Вскоре после Олимпиады бровастый Генсек ЦК НСДАП получил литературную премию имени Ницше и умер. Следом за ним (на том же посту) умерли: старинный приятель Штирлица, глава внешней разведки Вальтер Шелленберг (так и не сумевший навести в фатерлянде дисциплину) и тихий, совершенно никому не известный за пределами ЦК НСДАП, первый помощник лауреата премии Ницше. На всех трёх похоронах исполнялись "Кольца Нибелунгов", целиком.
В 1985 году в ошалевшей от Вагнера стране к власти пришёл, наконец, молодой, энергичный выходец из гитлерюгенда, давно чувствовавший необходимость коренных перемен в нацистском движении.
Для начала (разумеется, с подачи Штирлица) - он объявил войну шнапсу. Решение это дало поразительные результаты: уже через месяц на заводах Круппа было налажено нелегальное производство самогонных аппаратов. Когда самогонщиков начали судить, фатерлянд встал на дыбы, но до открытого бунта дело не дошло - и, вдохновлённый работоспособностью нового отца нации, Штирлиц сменил тактику.
Мало кто в Политбюро НСДАП догадывался, что именно Штирлицу принадлежала идея реформации нацистского государства, впоследствии вошедшее в историю под термином "перестройкиш". А простые немцы вообще ничего не понимали: просто в одно прекрасное утро обнаружилось, что все герои фатерлянда - не потомки Зигфрида, а дерьмо собачье. В дни выхода свежего номера "Нойес лебен" под окнами редакции стали собираться возбуждённые строители третьего рейха. Они поголовно поносили фюреров и спорили о прусской идее.
Германия превратилась в библиотеку. Тиражи подскочили к миллиону; секретарши в районных отделах НСДАП взахлёб, чуть не в открытую читали Ремарка, в Союзе Писателей Третьего Рейха шли консультации по поводу полного собрания сочинений Генриха Гейне.
Пока консультации шли, собрание вышло в Верхней Саксонии стотысячным тиражом.
Мюллер тихой сапой переправил за океан рукопись своих мемуаров о жутком прошлом гестапо и ездил туда читать лекции.
В мае восемьдесят седьмого в Берлине, в доме культуры имени Геринга, состоялся вечер Фасбиндера. Пока в Политбюро обсуждали размеры карательной акции, лидер нации посетил спектакль "Карьера Артура Уи" и произнёс несколько прочувствованных слов об ужасах гитлеризма. Эти слова особенно тронули диссидентов, до сих пор продолжавших сидеть за распространение пьесы Брехта в самиздате.
Диверсии в области идеологии Штирлиц продолжал подпирать расколом в партийных рядах. В октябре 1987-го, непосредственно перед заседанием Политбюро ЦК НСДАП, он в очередной раз ударил бутылкой по голове Холтоффа, возглавлявшего в то время берлинскую партийную организацию. Находясь в этом состоянии, Холтофф произнёс яркую речь против привилегий, за которую был немедленно исключён из Политбюро, - и стал народным арийским любимцем.
Борец со шнапсом, вдохновляемый Штирлицем, докатился до того, что признал перегибы в работе Освенцима и личным звонком вернул из закрытого города Дюссельдорфа опального физика Рунге. Вывод рейхсвера из Ирана окончательно превратил борца со шнапсом в идола западной демократии, которой с начала пятидесятых снились немецкие ядерные подлодки, всплывающие в дельте Миссисипи.
В 1989-м Штирлиц осуществил операцию "Выборы в рейхстаг". Из пятисот депутатских мест целых пятнадцать удалось отдать нечленам НСДАП, протащить в высший законодательный орган Третьего Рейха двух евреев и организовать прямые трансляции на всю Германию.
До последнего момента нацистская верхушка была уверена, что играет с проклятым Западом тонкую двойную игру, но депутаты рейхстага, трижды проинструктированные, проверенные члены партии, истинные арийцы с характерами нордическими, выдержанными, в прошлом беспощадные к врагам рейха, оказавшись в прямом эфире, понесли родное нацистское государство по таким кочкам, что испугались даже евреи.
Сразу после съезда от партии отделилась партийная ячейка земли Баден-Вюртенберг, а в норвежских школах явочным порядком перестали преподавать немецкий язык. Затем, среди бела дня, кто-то снял флаг со свастикой с Эйфелевой башни.
Подразделения рейхсвера, направленные остановить войну между Чешским и Словацким протекторатами из-за Моравии, были обстреляны с обеих сторон, и больше рейх уже ни во что не вмешивался.
Наконец, толпы славянской молодёжи снесли Уральский хребет, и Западная Россия, никого не спросившись, объединилась с Восточной.
Штирлиц узнавал обо всём этом из закрытых сводок. Ему уже не надо было ничего делать: тысячелетний рейх разваливался в автономном режиме. Собственно, никакого рейха уже не было: "Дойчебанк" давал за марку полцента, гестапо окончательно перешло на рэкет, а какие-то умельцы втихую акционировали имущество гитлерюгенда...
Юный резерв партии давно торговал чизбургерами в "Макдональдсе" и вместо Вагнера тащился от группы "Queen". Деморализованные войска вермахта под всеобщее улюлюканье покидали Варшаву и Москву...
Летом девяносто первого группа патриотов, находясь в отчаянии перед грядущим подписанием Юнион-договора, изолировала борца со шнапсом в его резиденции на Чёрном море и, собравши пресс-конференцию, объявила всё, что случилось в фатерлянде после восемьдесят шестого года, недействительным. При этом руки у патриотов тряслись.
Ранним августовским утром Штирлиц приехал к Холтоффу и, растолкав, объяснил тому, что - пора. Попросив Штирлица покрепче ударить себя бутылкой по голове, Холтофф вышел в прямой эфир и позвал берлинцев на баррикады.
Через пару дней с площадей, подцепив тросами за шеи, уже снимали изваяния фюрера и его партийных товарищей, а свободолюбивый немецкий народ, во главе с активистами гестапо, рвал свастики и громил сейфы в здании ЦК НСДАП. Разгромив сейфы, демократы с немецкой аккуратностью жгли документы...
Вернувшийся с Чёрного моря борец со шнапсом рейха уже не застал.
...Полковник Исаев сидел в своём любимом кабачке "Элефант", накачиваясь импортным пивом (своего в Германии давно не было). Задание, которое он поставил сам себе полвека назад, было выполнено с блеском - нацистское государство лежало в руинах. И только одно мучило старенького Максима Максимовича: он никак не мог вспомнить - где мог раньше видеть лицо лидера либерально-демократической партии фатерлянда, этого болтливого борца за новую Германию, вынырнувшего вдруг из ниоткуда и мигом взлетевшего в политическую элиту страны (взлетевшего, поговаривали, на деньги Бормана).
Он вспомнил это по дороге домой - и вспомнив, остановил машину, и долго потом сосал валидол.
Лицо борца с гитлеризмом было лицом провокатора Клауса, агента четвёртого управления РСХА, собственноручно застреленного Штирлицем под Берлином полвека назад. Клаус, как оказалось, не только выжил, но ничуть не постарел, а только раздобрел на спонсорских харчах - и теперь, не вылезая из телевизоров, уверенно вёл фатерлянд к новой жизни.
Штирлиц выключил зажигание и заплакал тяжёлыми стариковскими слезами.
А вскоре с кумачом наперевес и с обещаньем дарового супа ГКЧП ЦК КПСС устроил нам Форос и врезал дуба. Пока ж пускал чернила осьминог и пучился Указом напоследок, эпоха завершалась под шумок (эпоха - под шуршание балеток!) - и трижды Зигфрид выручил Одетту, и столько ж раз наказан был порок!..
|
