О себе

ШЕНДЕРОВИЧ СТРАДАЕТ ОТ МАНИИ ВЕЛИЧИЯ. ПОЛИТИКОВ<>

Что такое успех телевизионной программы? Это когда на следующий день граждане спрашивают друг друга: "Ты смотрел вчера?"

"Куклы" и "Итого" - лидируют. Их смотрят. Над ними смеются. Их обсуждают. И, наверное, многие мечтали бы поговорить "за жизнь" с Виктором Шендеровичем.

Первый раз в жизни я услышала собственный смех. Записанный на диктофон...

Виктор Анатольевич, вы тот самый человек, который переписал "Гамлета", "Крошку Цахеса"...

- О да! Да! Я - автор "Гамлета", "Фауста", "Муму"! Я - автор всего! Как говорил Хлестаков, "я везде, везде!"

Парадокс в том, что вашу "Женитьбу" я помню лучше гоголевской. Но если бы не было гоголевской, то, наверное, не было бы и вашей. Библиотека шедевров, конечно, велика, но не неисчерпаема...

- Да нет, что вы! Запасы еще огромные, кроме того, есть ведь и кино. Мы, кстати, уже использовали "Белое солнце пустыни", "Иронию судьбы...", "Джентльменов удачи". Наконец, есть просто бродячие сюжеты. Так что этой опасности не существует.

Допустим, вы снимаете кукольный капустник о персонажах телевидения. Какой-нибудь классический сюжет напрашивается?

- Я не могу так сразу, с ходу придумать, но что-то, конечно, можно найти. Телевидение - очень красивое в этом смысле место. Здесь разыгрывается много интересных сюжетов, которые можно использовать. Но я об этом пока не думал. На НТВ у меня много друзей, и работать на НТВ комфортно. Но я не только не участвую в каких-то внутренних телевизионных интригах, я о них просто не знаю. Мне так удобнее. Мое дело - каждую неделю снимать свою программу. Или две программы в неделю, если я пишу "Куклы".

Насколько я знаю, у "Кукол", кроме вас, еще два сценариста?

- Даже больше. Иван Киасашвили, Наташа Белюшина, но время от времени бывают и другие авторы.

Вы читаете то, что они пишут?

- Глубокое всеобщее заблуждение, что я в "Куклах" - начальник. На самом деле я просто один из авторов сценария. Видимо, заблуждение возникло в 1995 году, когда против "Кукол" завели уголовное дело. На знаменитой пресс-конференции по поводу этого уголовного дела я был представлен как автор сценария - и мое лицо, моя фамилия приклеились к "Куклам" намертво. Но я не художественный руководитель и не редактор. Когда я не пишу "Куклы", смотрю их как самый обычный зритель. Что-то из того, что делают мои коллеги, мне нравится, что-то - нет, но воспринимаю я это только как зритель.

А они никак не пытались советоваться с вами?

- Нет. Впрочем, я могу сказать, что Наташа Белюшина - моя протеже в том смысле, что первый сценарий "Кукол" она писала под моим руководством. Я читал, проводил с ней курс молодого бойца. Года полтора она пишет совершенно автономно.

Над чем работается с большим драйвом - над "Куклами" или "Итого"?

- С "Куклами" я меньше нервничаю. Сама технология их такова, что там меньше неожиданностей. В "Куклах" работает некая метафора, которая чаще всего не может измениться за неделю. Есть персонажи, есть общая политическая социальная жизнь в России, и на эту тему мы шутим. "Итого" - работа куда более нервная. Вот я только что записал очередную программу. И с ужасом жду семичасовых новостей, в которых могут сообщить такое, что поменяет уже снятую тему. И надо будет заново придумывать, переписывать. Каждую субботу и воскресенье смотрю "Новости" в предынфарктном состоянии.

Но при такой занятости у вас еще остается время на концерты?

- Они необходимы мне для эмоциональной подпитки. На телевидении я не имею обратной связи. Сначала в одиночестве что-то шучу, а потом так же в одиночестве сижу перед телевизором и на это смотрю. Забившись в угол, и желательно, чтобы рядом никого не было. На концертах успех или неуспех ты получаешь сразу. У меня есть своя концертная программа, которая не сильно меняется. Последние пять лет я почти не пишу для бумаги, но все еще считаю, что на телевидении я в командировке. Хотя похоже, что я крепко завяз здесь.

Вам это нравится?

- Конечно. Я занимаюсь своим делом, и мне за это еще и платят! Счастливый случай. Но я фаталист и прекрасно понимаю: на России-матушке это может прекратиться по причинам, как пишут, "от редакции не зависящим". Тогда буду переживать. Или не переживать. Сяду за тот же компьютер - писать. Нет, сначала уеду куда-нибудь надолго! Попробую забыть, как выглядит телевизор. Я летом гостил у своих друзей в Нью-Джерси и написал там: "В пейзаже необезображенном себе заваривая чаю, я Примакова от Степашина четвертый день не отличаю..."

Кстати, о Нью-Джерси и вообще "прекрасном далеке". Моя коллега, мечтавшая сделать с вами первоапрельское интервью, при мне звонила вам 25 марта. Пожалуй, одно из самых сильных впечатлений за время предвыборной гонки - выражение ее лица, с которым она, поговорив с вами, сообщила нам: "Шендерович завтра улетает в Израиль". У нас даже родилась идея подежурить в "Шереметьеве", чтобы выяснить, кто еще из знаменитостей вдруг вспомнил перед выборами, что у него срочные дела за границей.

- Это очень смешно получилось. Я улетал в Израиль 26 марта рано утром. Договорился об этом заранее, совершенно забыв, что это день выборов. Мои друзья в Израиле делают газету - лучшее юмористическое издание, раз в неделю четыре полосы юмора. Они пригласили меня на день рождения газеты. Были оговорены последние выходные марта. И только потом я случайно выяснил, что это совпадает с выборами. Я был первый, кто голосовал в Москве. Отголосовал в восемь утра и рванул в "Шереметьево". Там на меня тоже смотрели с большим пониманием: утро 26 марта, Шендерович, улетающий в Израиль... Все понятно. Но мне интересно жить здесь. Не хочется произносить пафосных слов "родина", хотя это чувство есть, и чем дальше, тем больше. Я космополит по убеждениям, но... "Я душой материалист, но протестует разум", как сказано у Пестеля. Орать не надо о любви к родине, потому что это непристойно. Как нельзя орать о любви к женщине. Ну выйдет человек и заорет: "Я люблю тебя! Ты самая лучшая!" Что вы о нем подумаете? "Идиот!" А когда человек орет то же самое про родину и рвет на себе рубашку от Армани, то мы говорим, что он - патриот...

Вы читаете газету "Завтра"?

- Нет, у меня слабая нервная система. А потом, ее достаточно прочесть один раз. Вот, скажем, "Коммерсант", "Известия" я читаю, потому что я могу с чем-то согласиться, а с чем-то нет, но мне интересно читать и думать. А в газете "Завтра" нет никакой информации. Сообщили они один раз, что жиды продали Россию: я эту информацию уже понял. А они продолжают это рассказывать девять лет. Как и то, что "банду Ельцина - под суд!"

У вас нет такого ощущения, что "Борис Николаич" произносится куда легче "Владим Владимыча"?

- Гораздо легче. Замечательная Ирина Петровская заметила, что Ельцин был "Борис Николаич" - отец, дядька, свой! А Путин - только Вла-ди-мир Вла-ди-ми-ро-вич. И это другой имидж, другой характер, другие отношения с публикой. Народ особиста чует и понимает, что с ним лучше не шутить. Поэтому и была такая легкая паника, которую многие смешивали с восторгом. Как моя мама, которая боится за меня и поэтому убеждает себя, что там, у власти, сидят очень приличные люди, не способные на мерзость. Нечто подобное происходило и в обществе, которое ужасно хотело верить, что там сидят пристойные люди... А все, что о них пишут плохого, - ложь. Это психологически очень понятно. Я и сам такой же - обманываться рад. Но хорошее зрение не позволяет.

В "Гласе народа" Алексей Митрофанов потрясал кулаком и грозился поквитаться с вами. Куклу на вас сделать. Бывает так, что по вашему поводу прохаживаются, уедают?

- Наверное, где-то уедают. Мне говорили, что на мое имя в Интернете есть какое-то количество упоминаний. Кто-то хвалит, есть чрезвычайно ядовитые вещи, есть откровенные гадости. Я берегу свои нервы. Если я все это буду читать...

А письма в конвертах?

- Приходят. Есть грандиозные. Я их на выступлениях читаю. "Здравствуйте! Пишет вам инвалид второй группы: пациент имени Кащенко. Я попал сюда в конце 80-х в результате усиленного обдумывания, что вообще происходит. Скажите, сколько надо еще лечиться, чтобы понять, что происходит сейчас?" Или "Дорогой Виктор, спасибо вам за то, что вы даете возможность улыбнуться среди нашей печальной действительности". Фамилия, имя, обратный адрес: город Феникс, штат Аризона, Соединенные Штаты Америки...

Скучно, наверное, человеку...

- Да, наверное, скучно... Я бы мог предложить Митрофанову, как предложил Никифоренко в той программе, написать что-нибудь смешное. Трогательное, кстати, было зрелище - четыре государственных чиновника обсуждают, как сделать лучше программу "Куклы".

И что же - ни одного здравого совета?

- Отчего же! Они, например, говорили, что шутить надо тоньше и смешнее. Я не против. Хороший совет. Вот я приду в сборную по легкой атлетике и скажу: "Знаете, надо прыгать выше!" Не уверен, что меня возьмут тренером по этому виду спорта только потому, что я знаю, что надо прыгать выше. Самую смешную фразу буркнул депутат Никифоренко как раз в ответ на предложение написать смешное. К сожалению, она выпала из эфира. Она не была услышана, потому что звук был тогда на Киселеве. Когда я пересматривал программу, то на повторе мне удалось разобрать, что он буркнул. Он сказал: "У меня времени нет". Теперь осталось-таки только надеяться, что время у депутата Никифоренко появится.

Но смешить, надо отдать им должное, они действительно умеют. Я утверждаю, что фразу, которую я слышала своими ушами от некоего Виктора Степановича: "Я не понимаю, чем мы так провинились перед Богом, Аллахом, Буддой и остальными..." - не придумает ни один Шендерович...

- Конечно! Это отдельная тема! Я коллекционирую такие высказывания. Черномырдин не один такой. Есть Иван Скляров, губернатор Нижегородской области, который на елке в нижегородском Кремле объяснял детям, кто такие кролики: "Кролики - это такие зайцы. У которых много детей, и они это часто. Но этому не надо мешать. Это надо возглавить". Их не перешутишь, факт. В программе "Итого" (говорю это с большой ревностью) самое смешное - это они сами. Мы можем их ядовито комментировать, Игорь Иртеньев - стихотворение замечательное написать. Но есть хорошая икебана, а есть тропический лес, он прет со страшной силой, цветет и пахнет...

Вы ведь тоже пишете стихи?

- Нет, я не могу сказать, что пишу стихи. Впрочем, как и наоборот - что не пишу. Назвать себя поэтом я не смею, потому что, прежде чем писать стихи, долго их читал. Хотя за те несколько стихотворений, которые я написал, мне не стыдно.

Недавно один человек сказал мне, что в нынешней России хорошие поэты, безусловно, есть, но после того, какой была поэзия прежде, их можно назвать и. о. поэтов.

- Я не думаю, что это правильно. Как говорил Маяковский: "Зайдите лет через 200 - поговорим". Рассудит время. Есть Гандлевский - это настоящая, сильная поэзия. Есть Тимур Кибиров, Игорь Иртеньев, Дмитрий Быков. Если бы я составлял большую антологию стихов, то нашел бы для нее немало строчек, написанных в наше время...

Беседовала Нонна КИЦМАРИШВИЛИ

"Новая газета", 13.04.2000